Мой Невский | страница 17
…Вернемся лучше в прежние времена. Я и сидящие за столиком не разглядывали друг друга – лишь краем глаза определяли: это – свой! Минуту я стоял в арке входа – и уже учтиво подходил официант в черном костюме и бабочке и указывал на свободный столик. Шел за мной, отодвигал – подвигал стул, пока я садился, или – два стула, если приходили вдвоем. Почувствовав негу, комфорт и уважение, я оглядывал зал: все свои. Пусть даже незнакомые, но – свои.
Почему я, студент-третьекурсник, чувствовал себя достойным этого места? – время было такое. Необходимы были красота, импозантность, образованность, интеллигентность, эрудиция – и появление в лучших местах. И сделаться на «Крыше» своим было так же важно, как получить «красный диплом». Почему мое поколение выросло таким уверенным и успешным? Потому что молодость прошла не в подворотне или в подвале, как у других, а в лучшем ресторане, где собиралась общество – еще «тогда»!
– Так что же? – лениво подумывал я, развалясь в кресле, благожелательно оглядывая зал. – Выходит, от чего ушли, к тому пришли? И лучшее – это оказывается – то, что существовало еще при царизме?
Теперь уже, значительно позже, у меня возникает другой вопрос: если бы царизм длился вечно – пустили бы нас туда?
«И как это вообще может быть? – воскликнет студент нынешний. – Со стипендией – и в лучший ресторан?..»
Феномен времени! Известно, что до революции «Крыша» была любимым рестораном студентов-аристократов, «белоподкладочников», как называли их. Особенно часто тут гуляли студенты Института путей сообщения, заведения аристократического… Но как же мы, дети советских родителей, оказались тут? Как же, интересно, мы гуляли на «Крыше», на какие деньги?
Дело в том, что нам выпало время уникальное, которое не повторится. Наступившая уже свобода духа, поднявшая «нашу волну», сочеталась удивительным образом с сохранившимися еще устоями прежнего государства. Перед нашими встречами с моей будущей женой Ноной я заходил в сберкассу и каждый раз снимал ровно десять рублей… И этого хватало на вкусный ужин: миноги, горячая бастурма (все по две порции) и бутылка сухого. Это было место для молодых, место для счастья, для красивой любви.
Полумрак, томная музыка, лениво скользящий по залу луч прожектора со сцены, вдруг высвечивающий на столе бокал с ярко-желтым соком манго. Такой интенсивный цвет и вкус больше мне не встречался – может быть, потому, что именно там и тогда я ощутил роскошь – впервые?
