.
В первой половине XV в. концилиарная идея сыграла решающую роль в практике церковных соборов, состоявшихся в Констанце (1414–1418) и Базеле (1431–1449). Новый подход к церкви выразился уже в самой структуре этих соборов, в основу которой был официально положен принцип деления по нациям[137]. Деятельность соборов была весьма разносторонней. Они стали сильнейшими факторами общественной и политической жизни на Западе, фактически поднявшись до уровня европейских конгрессов[138].
Переговоры о церковной унии с Востоком в первой половине XV в. происходили в этом историческом контексте.
Хотя конциляризм был продуктом развития западной цивилизации, его приверженцы мыслили категориями вселенского масштаба, понимая, что церковный собор будет обладать абсолютным авторитетом, если в нем будет представлено все христианское сообщество, включая православные народы. На Западе начинали проявлять повышенный интерес к восточным христианам[139]. Византийцы со своей стороны тоже должны были считаться с той трансформацией, которую испытывала западная церковь. При том, что конциляризм пустил в ней глубокие корни и на Констанцском соборе дал реальный толчок церковной реформе, сохранялись позиции папалистов, сторонников папской власти в ее привычном понимании. Грекам, конечно, подходил принцип решения всех вопросов через церковный собор, постановления которого для папы считались обязательными. Теоретически это должно было увеличить их шансы на то, чтобы стать равноправными участниками переговорного процесса и освободиться от простого давления со стороны папского престола. Однако во многом другом конциляризм византийцам отнюдь не был близок. Достаточно сказать, что он не смягчил отношения к грекам как к схизматикам. Процессы, происходившие в латинской церкви, преломились в политической сфере и вызвали на Западе цепь острых коллизий. В силу исторических обстоятельств Византия сыграла здесь далеко не последнюю роль.
2.1.2. Византия и великая западная схизма (1410–1414)
Несмотря на то, что в начале XV в. латинская церковь переживала не самый лучший период в своей истории, эпизодические контакты между папством и Константинополем имели место и в это время[140].
Раскол на Западе был главной причиной того, что Ману ил II во время путешествия по Европе не посетил ни Рим, ни Авиньон, где находились папские резиденции. Это, правда, не помешало ему в 1402 г. одарить одного из понтификов, «авиньонского» папу Бенедикта XIII, священными реликвиями. Но данный шаг был частью политики по установлению связей между императором и арагонским королем Мартином I, под покровительством которого находился этот папа
