. О проблеме турок вообще не было сказано ни слова.
В пользу данной версии можно добавить некоторые косвенные подтверждения. Если все обстояло именно так, то для императора особое значение приобретал вопрос о реакции венецианцев на возможное прибытие арагонской экспедиции к берегам Морей. Выехав из Фессалоники в конце зимы, Мануил II, прежде чем отправиться на Пелопоннес, в марте 1415 г. остановился на принадлежавшей венецианцам Эвбее. Там он был принят по всем правилам церемониала[120]. Но подробностей его пребывания на острове мы не знаем. Позднее ему, очевидно, пришлось столкнуться с явно недружелюбными жестами венецианцев по отношению к себе и членам своей семьи. В обращении к сенату от 23 июля 1415 г. император привел два таких факта. В первом случае речь шла о капитане одного венецианского судна, отказавшемся вопреки принятым нормам взять на борт гонца с посланием, которого сын императора Иоанн должен был отправить к отцу из Константинополя. Кроме того, император жаловался на то, что команды венецианских судов не воздают положенных почестей ему и членам его фамилии[121].
Не исключено, что эта напряженность была навеяна слухами о ближайших планах Фердинанда. Но уже скоро стало ясно, что обещанный им поход не состоится. Даже если король всерьез помышлял о нем, в тот момент он был озабочен другой проблемой. Как раз в это время Констанцский церковный собор решал вопрос о ликвидации западной схизмы и, в частности, об отречении папы Бенедикта XIII, которому покровительствовал Арагон. Этот же вопрос стал объектом переговоров между Фердинандом и императором Сигизмундом, причем переговоры шли с большим трудом[122]. Сигизмунду они одновременно должны были служить дополнительным инструментом в его стратегических целях[123]. Но различие во взглядах на преодоление схизмы, возможно, помешало формированию общей политики по отношению к Венеции.
Мануил II, вернувшись в Константинополь, в тот же день, 25 марта 1416 г., отправил еще одно письмо Фердинанду Арагонскому[124]. Император писал о своем прибытии в столицу, о том, что обнаружил в добром здравии всех членов своей семьи, и просил короля сообщать ему новости. Подробнее обо всем остальном посол должен был сообщить устно[125]. В том же 1416 г. король Фердинанд скончался. С его преемником Альфонсом V Византия не унаследовала прежнего характера отношений[126].
Подводя итог, необходимо указать на то, что контакты византийского императора с правителями Арагона носили явно дружественный характер, и сам Мануил II не раз подчеркивал это. Оттого их результаты могут показаться более чем скромными. Заверения в дружбе, подкрепленные небольшими финансовыми пожертвованиями со стороны Арагона, — вот, пожалуй, и все, что можно отнести на их счет.
