Эта вторая записка была весьма неприятна Лионелю: она застала его среди приготовлений к поездке в Люшон. Прекрасная мисс Эллис, почти невеста его, назначала его своим провожатым. Прогулка обещала ему много наслаждений. На водах общественные забавы почти всегда удаются, именно потому, что они составляются скоро, и нет времени их приготовить. Жизнь пролетает там в удовольствиях и нечаянностях, а беспрестанное появление новых лиц придает какое-то разнообразие всем праздникам и собраниям.
Лионель весело жил на пиренейских водах, так весело, как только порядочному англичанину позволено быть веселым. Кроме того, он был страстно влюблен в роскошный стан и богатое приданое мисс Эллис, и теперь, когда мисс Эллис как нарочно выписала из Тарба прекрасного, смирного наваррского коня и хотела пощеголять им перед всеми, отсутствие его на прогулке могло быть пагубно его выгодному сватовству. Положение Лионеля сделалось затруднительно. Он не знал, что ему делать, и решился обратиться к другу своему Генриху.
Стараясь заставить беспечного повесу выслушать его со вниманием хоть несколько минут, Лионель начал тем, что стал с ним ссориться.
— Ветреник, болтун, — закричал он, — надобно было тебе рассказывать твоей кузине, что письма ее теперь у меня! Ты точно какой-нибудь глупый ручей, который разливается при малейшей прибыли воды. Ты бочка Данаид, в которой ничто не может удержаться…
— Прекрасно, Лионель, прекрасно! — вскричал молодой повеса. — Я люблю видеть тебя сердитым. Гнев придает тебе что-то поэтическое… В эти минуты ты настоящий поток красноречия, метафор, аллегорий…
— Мне вовсе не до смеха. Знаешь ли ты, что мы не едем в Люшон?
— Не едем? Кто это сказал?
— Я говорю тебе это. Мы, то есть я и ты, не поедем.
— Говори про себя, как тебе угодно, а что касается меня — я слуга покорный и еду.
— Я не еду, и ты не поедешь. Генрих, ты сделал страшную ошибку и должен ее поправить. По твоей милости я теперь в хлопотах, и совесть велит тебе помочь мне. Ты обедаешь со мной в Сен-Совёре.
— Ни за что в свете! — вскричал Генрих. — Со вчерашнего вечера я влюблен по уши в маленькую провансалку, над которой еще вчера поутру так жестоко смеялся. Она поедет на моем коне и заставит треснуть с досады твою длинную мисс Маргариту Эллис.
— Послушай, Генрих, — сказал Лионель торжественным голосом, — друг ли ты мне?
— Разумеется, что друг, да к чему разнеживать меня нашей дружбой? Очень хорошо вижу, что это предисловие.
