Оглянулся на пороге, окинул мутным взглядом пустую квартиру и…
— Прощай, братан! — выдавил из себя, после чего решительно закрыл за собой дверь.
Выйдя из подъезда на миг замер, просто не представляя куда направиться, ведь всё ранее запланированное еще вчера выполнил, а новые цели просто не к чему себе ставить. Чувствую, что сдохну скоро, так мене погано. Так что постоял немного да и потопал куда глаза глядят.
Глядели, как оказалось, они на выход из города. В какой–то момент мне так паршиво стало, что я реально отключился от внешнего мира — не помню где бродил и как тут в итоге оказался. А оказался я в пригороде в частном секторе. И вот сейчас остановился, замерев, пытался понять как я здесь очутился и не послышалось ли мне то, из–за чего в сознание собственно и вернулся?
Не послышалось, снова за спиной голос прозвучал:
— Та в 1н зовс1 м шякоТ, хлопцН (Да он совсем никакой, парни!)
Медленно обернулся, придерживая правой рукой сбившийся мне под мышку автомат, и всеми силами стараясь удержаться в сознании. Зрение, как и сознание, тоже плыло, и чтоб детали рассмотреть, нужно было приложить немалые усилия.
За спиной у меня, посреди дороги, стоял лысый, небольшого роста и какой–то весь круглый, но при этом крепко сбитый мужик лет тридцати–сорока. Он похоже и говорил, а с противоположных дворов из калиток еще двое как раз выходили и насмешливо на меня смотрели.
Теперь ясно к кому он обращался.
Что удивило, так это их вооружение: двое, в том числе и лысый, в руках арбалеты держали. И только один из этой тройки, самый здоровый из них, был вооружен нормально, держал в руках, если не ошибаюсь, американскии Barrett Во всяком случае по внешнему виду он похож на него был. Но какой именно — не знаю, не встречал еще такого.
— Що очима блимаеш, Москаль? (Что глазами блымаешь, Москаль?) — снова обратился ко мне лысый. — Давай, скидай з себе все! Нав1 що To6i таю xopouji реч1, все одно здохнеш скоро, судячи з твого виду. (Давай, скидывай с себя всё! Зачем тебе такие хорошие вещи, всё равно сдохнешь скоро, судя по твоему виду).
— А якщо сам не помреш, то ми допоможемо, (А если сам не умрешь, то мы поможем), — заговорил второй арбалетчик. А подойдя ближе — рявкнул — Не люблю вас, Москал1в! (Не люблю вас, Москалей!)
Смотрел на этих уродов и в душе разгоралась просто невероятная ненависть. Не только на этих тварей, что ухмыляясь на меня смотрят, но и на тех нелюдей что вирус выпустили, из- за которого матери, не осознавая этого, едят своих детей; на зомби, заполнивших мой родной город; на Димку паскуду, который меня заразил; на…
