Я знаю предшественников не так, как знает свой предмет беспристрастный исследователь, у которого все - год рождения, школьные отметки, круг родственников - подтверждено документами, ссылками на источники, авторитетными цитатами и свидетельствами современников. Для меня предшественники - это люди, которые делали то же дело, что и я, это коллеги, которые помогают работать, а иногда сбивают с толку неверным взглядом на то или иное событие, легковесным отношением к какому-то факту и т. п. Мы лишены возможности прямого общения. Ничего страшного - мы не общаемся и со многими современниками, занятыми теми же делами, что и мы, хотя знаем их заочно. Они тоже принадлежат к нашему сообществу, где главное - не временные барьеры, а причастность к общему делу.
Кажется, изложена моя мысль не вполне внятно, но едва ли стоит придираться к четкости формулировки. Надо почувствовать, что ты сам, твоя работа, жизнь - это всего лишь ничтожная часть огромного общего, не разделяемого на прошлое, настоящее и будущее. Частицами этого общего остаются и предшественники.
Нас в Иране становится все меньше и меньше. Исламская революция неумолимо и последовательно продолжает вытеснение представителей северного соседа, начавшееся при последних шахах. Закрыт русско-иранский банк, больница Красного Креста, лечившая тегеранскую бедноту, закрыто консульство в Реште и конторы Ингосстраха, не выдаются визы корреспондентам. Сокращается официальная советская колония, и еще быстрее уменьшается, исчезает некогда процветавшая в Тегеране русская эмиграция. Помню известную многим в Тегеране церковь св. Николая...
В ноябре 1979 года американское посольство было захвачено так называемыми "студентами-мусульманами". В ноябрьские и декабрьские дни 1979 года днем и ночью бушевали здесь толпы с криками: "Марг бар Картер", "Марг бар джасусан" ("Смерть Картеру", "Смерть шпионам"). Схлынули толпы, утих шум, заложники вернулись в Америку - и открылся безопасный доступ в узкий переулок, выходящий к восточной стене "шпионского гнезда", переулок, где стоит церковь св. Николая с приютом для престарелых и русской библиотекой. Неожиданно возникают из-за поворота ее голубые купола-луковки с позолоченными крестами, как милое лицо земляка в чужой толпе. Церковь не лезет на глаза, но и не прячется от взора прохожего, она стоит скромно и достойно с дореволюционных (дореволюционных российских) времен, за ней неисчислимые множества когда-то живших единоверцев, она - кусочек не старой, а вечной России.
