Эсти была изнурена и не могла двигаться. Довид поднял голову к женскому балкону, посмотрел на ее обычное место и прокричал: «Эсти!» — жалобно, испуганно. Эсти ринулась к двери на лестницу. Она едва различала, что некоторые женщины дотрагивались до нее, тянули к ней руки, чтобы… Погладить? Успокоить? Она не знала. Она продолжала идти к выходу, думая лишь о том, что она обязана идти, что ей нужно что-то сделать.
И только лишь когда она бежала вниз по лестнице в мужское отделение, в ее голове проснулась мысль — мысль одновременно шокирующая и радостная, мысль, за которую ей мгновенно стало стыдно. Она мчалась вниз по лестнице, и ритм ее шагов отдавался эхом ее повторяющейся мысли: «Если все так, то Ронит вернется домой. Ронит вернется домой».
Прошлой ночью мне снился он. Нет, правда. Я узнала его по его словам. Мне снилась огромная комната, полная книг, от пола до потолка, с полками, тянувшимися так далеко, что чем дольше я смотрела, тем очевиднее становилась ограниченность моего зрения. Я поняла, что книги, как и слова, были всем, что всегда было и всегда будет. Я начала идти; мои шаги были беззвучны, и, посмотрев вниз, я увидела, что ходила по словам, что стены, и потолок, и столы, и лампы, и стулья — все это были слова.
Я продолжила идти, и я знала, куда иду и что найду. Я подошла к длинному, широкому столу. Стол, было написано на нем. Я — стол. Все, чем я когда-либо являлся или когда-либо буду, — это стол. На столе была книга. А книга была им. Я узнала его по его словам. Честно говоря, я бы узнала его, будь он лампой, или растением в горшке, или масштабной моделью Лонг-Айленд Экспрессвей. Но, как и следовало, он был книгой. Слова на обложке были простые, хорошие слова. Я не помню какие.
И, как это обычно бывает во сне, я знала, что должна открыть книгу. Я протянула руку, открыла ее и прочла первую строчку. Пока я ее читала, слова раздавались эхом по всей библиотеке. Было написано, как Бог сказал Аврааму: «Ты выбран Мною. Оставь эту землю и иди в другое место, которое я тебе покажу!»
Ладно, последнюю часть я выдумала. Но все остальное было на самом деле. Я проснулась с головной болью, которой у меня никогда не бывает, но на мой череп как будто ночью кто-то уронил словарь. Мне пришлось принять долгий горячий душ, чтобы прогнать слова из головы и ослабить напряжение в плечах, а когда я закончила, я, конечно же, опаздывала на работу. Поэтому я шла, нет, скорее, маршировала по Бродвею в поисках такси, которое можно найти только когда оно тебе не нужно, и неожиданно услышала голос, как будто говорящий мне прямо в ухо:
