Довид и Эсти на кухне вместе мыли посуду, болтая, смеясь и в шутку стряхивая друг на друга пену. Я сидела в гостиной и пыталась читать газету. И подумала: я заберу что-то с собой. Я не уеду ни с чем.
* * *
Итак, на следующее утро, в четверг, я сделала что-то плохое. Довид ушел рано на собрание совета синагоги. Я помню эти собрания: папа на них ходил. Четыре часа медленного обсуждения стариками одной и той же идеи. У меня было время. У Эсти была школа днем, но не утром. Мы с ней были в доме одни, но в ней не было страха. После возвращения Довида она была более расслабленной. Оно и к лучшему — так будет проще.
Я направилась в магазин. Я понимала свои намерения. Четко знала, что ищу. Я не допускала промахов. Я почувствовала, как чувство вины прильнуло к моему лицу, словно жар, когда я попросила нужный мне предмет, и голос в моей голове сказал: «Она не для тебя».
И я сказала: «Кажется, я уже сказала тебе заткнуться. Я думала, что убила тебя шоколадным пирогом и сэндвичами с креветками».
И голос сказал: «Нет».
И я сказала: «Ладно, говори что хочешь. Я не слушаю».
«Ты поступаешь неправильно», — произнес никто и ничто.
«Ой, что ты вообще знаешь? Она лесбиянка, это любому дураку видно. Она любит женщин. Если тебя так это беспокоит, почему ты не сделал ее натуралкой?»
«Мир не так просто разделить на категории, как ты думаешь, дорогая Ронит. И ты пытаешься украсть то, чего даже не желаешь».
«Ой, что ты знаешь о желании? Это наше занятие, не твое. И что значит «украсть»? Я первой ее нашла».
«Детские игры, дорогая моя. Ты стоишь большего».
И я сказала: «Я опущусь так низко, как сама захочу, потому что я больше не должна тебя слушать. Я научилась не повиноваться».
И голос говорил что-то еще, но я не слушала.
* * *
Я прокралась в дом и прислушалась. Глубокая, пронзительная тишина. Я почти слышала, как мельчайшие пылинки в коридоре мягко оседают на декорацию из засушенных цветов, стопку писем, обувь, стоящую в ряд у стены. Где она может быть? Шум из кухни, звук поставленного на стол стакана. Конечно. Я повернула ручку двери. Вот и она, у раковины, смотрит из окна на сад, волосы собраны в свободный пучок, мягкие завитки на шее. Я понаблюдала за ней пару секунд. Забавно, но я и забыла, какая она красивая. В ней была некая чувственность и изящность: в линии подбородка, в изгибе груди. В тот момент я это почувствовала. Я хотела того, что решила.
Я подошла к ней. Поглощенная видом, она задумчиво крутила волосы вокруг пальца. Я ненадолго посмотрела на сад. День был сырым, сквозь деревья пробирался туман, к листьям прицепились капли дождя. Эсти стояла рядом со мной, была теплой и медленно дышала. Мне неожиданно захотелось обнять ее, обхватить ее талию рукой, подобрать складки ее платья и исследовать ее, как и раньше. Я медленно провела большим пальцем вдоль ее спины, от шеи до изгиба ягодиц. Она обернулась, не пораженная или испуганная, а с улыбкой. Я позволила своей руке остаться на ее талии, а в другой протянула ей свой подарок.
