— Вот еще надо готовиться к новой свадьбе в Любчики Там немножко приударим, Маруся!
— Еще не знаю, — отвечает Маруся, — как матери угодно.
— Да как захочешь, так отпросишься. Уж как ей отказать в этом.
— Может быть, отпустит, — отвечает Маруся.
— Ты чего-то не весела, Маруся; пожалуйста, будем на свадьбе — развеселимся, ударим лихом о землю, — говорит Катря.
— Право, ты очень скучна, — говорю я.
— Голубка моя, — говорит Маруся мне, — я не скучна, а если бы и была печаль на сердце, так люди не разгонят!..
— Только тот разгонит, кого любишь, только тот утешит и развеселит, — отозвалась Катря.
— Полюби кого-нибудь, Маруся, — говорю в шутку.
Она ничего не ответила, посмотрела в это время в окно.
— Счастлива будешь, — сказала Катря.
— А полюбишь ли, Маруся?
— Не шути! — ответила она тихо.
Услышали мы голос Филипихи. Простились и пошли с Катрею домой. Какая она ласковая в этот вечер была! Я такую еще отроду ее не видала.
Катря ходила в Любчики к родне, будто бы за́полочи занять. Воротилась домой — лица на ней нет; так что отец, взглянувши на нее, спросил, где она была? И зачем? Если ты такая швея искусная, так старайся, чтоб не занимать по чужим селам. Кажись, найдется, на что заполочи купить. После этих слов отец вышел из хаты, закуривши трубку.
— Что с тобою, дочка моя? — тревожится, допрашивает мать. — Что ты вошла в хату белая, как белочек… Что с тобою, дитя мое родное?
— Ничего, мама, ничего.
— Где уж там ничего! Сокрушаешь ты меня, дочка!
Пришла Филипиха с Марусею. Мать с старухою завели разговор, а мы, девушки, поскорее в сад.
— Что же, Катря? — спрашиваю.
— Сегодня вечером он будет, придет ко мне.
— Как же тебе выйти к нему? Отец как раз дознается.
— Так что ж? Мне не выйти? Я не выйду к нему? Пусть слышит отец, пусть знает мать, я к нему пойду.
— Ну, если отец услышит, то впрямь не пустит, — говорю, — что же ты сделаешь, надо будет остаться.
— Я не останусь! Я пойду!.. Чего ты на меня напала, недобрая?
— Я тебя остерегаю, сестрица; где же я нападаю на тебя?
— Не надо меня стеречь; не нужны мне советники! Я вижу, что ты мне не прямая подруга; ты мне помочь не хочешь — я и сама все сделаю!
— Рано ты разгневалась на меня, сестрица, я и в совете, я и в помощи равно тебе подругою стану, что бы со мной ни было, если так уж тому надо быть.
Тогда она меня давай целовать, обнимать, ласкать и приголубливать.
Начали мы уговариваться, как отворить дверь и как ей выйти.
— Правда, Маруся, мы ловко придумали? — спрашивает Катря.
