Чтобы окончательно стереть голоса родителей, Хельга добавила громкости. Пустота в душе странным образом перекликалась с песнями «Заводных сердец…». Матиас не ошибся, решив, что группа ей понравится. Особенно сейчас, в момент безысходного осознания собственного угасания. Когда от звенящей внутри тишины закладывает уши, только музыка может заполнить пропасть между тобой и реальностью.
Хельга нащупала телефон и замерла, не спеша проверять, пришло ли сообщение от Оливера. Он по-прежнему не появлялся, лишь изредка отвечая на звонки и сообщения. Матиас, Ян и Томаш божились, что ничего не знают, но Хельга им не верила. От родителей Оливера она тоже узнала немного: он срочно куда-то уехал и скоро вернется. Это странное поведение очень угнетало. Последним сообщением, полученным вчера ночью, было:
«Бэмби, все в порядке. Просто доверься мне, хорошо?»
– Все в порядке? – процедила Хельга и едва удержалась от желания запустить телефон в стену. – ВСЕ В ПОРЯДКЕ?!
Беспокойство сменилось злостью, и она быстро написала:
«Прекрасно. Надеюсь увидеть тебя до того, как умру!»
Ответа не было до сих пор.
Ей не стоило отправлять то сообщение, но сделанного не воротишь. Утром Хельга написала другое, в котором извинилась за грубость, но и на него Оливер не спешил отвечать, а возможно, даже не видел.
Хельга не слышала, как дверь в ее комнату открылась, но почувствовала, как пружинит пол под тяжестью вошедшего. Это Матиас. В их семье только у него тяжелая поступь горного тролля. Он лег на пол возле Хельги и выдернул наушник из ее уха.
– Тебе надоела кровать?
– Мне в этой квартире надоело все, – ответила она. – Погоди… я не слышу ссоры. Мама что, опять плачет?
Тяжелый вздох был красноречивее любых слов.
– Ты не должна переживать из-за того, что…
– Матиас, я все понимаю, – перебила Хельга. – Рано или поздно ей придется это принять.
– Почему ты такая спокойная? – Повернув голову, он внимательно смотрел на нее.
Она пожала плечами.
– А что мне остается? Если я разрыдаюсь, закричу, начну биться головой о стенку – ничего не изменится.
– Но все это так… несправедливо. – Матиас легонько сжал ее ладонь. – Разве тебе не страшно?
Хельга часто прокручивала в голове слова доктора Новотного, удивляясь собственному равнодушию. Страха действительно не было, пустота забрала все тревоги. Разве так должно быть? Почему она не злится? Почему не пытается отрицать диагноз, твердя, что это ошибка? Разве ей нечего сказать? Нечего терять? Ей ведь только семнадцать… Но почему всего этого нет? Где оно?
