А кому передавались деньги, она назвала?
Я спросил, но она не хотела называть имена.
— Если вы кому-то доложите, я могу живой не попасть к детям.
Я обещал: никому. Она долго думала, а потом говорит:
— Ладно, я вам верю. Только дайте слово, что это останется между нами до моего отъезда из России.
Я обещал. Она сказала:
— Этих людей мы называем «партия войны».
Вспомни, летом 1995 года чеченцев загнали в горы, и у них было потеряно управление войсками. Боевики расходились по домам. Не было ни связи, ничего. Фактически была одержана победа. Ситуация для них стала катастрофической. «И в этот момент, — сказала Алла, — у Дудаева вновь затребовали деньги из Москвы». За приостановку боевых действий. Через Басаева. Несколько миллионов. И Дудаев заплатил: у него выхода не было. После этого чеченцев решили элементарно кинуть. Бабки взять, а боевые действия не приостанавливать. Тогда Басаев захватил Будённовск.
Тут я вспомнил, что в прямом эфире Басаев что-то говорил Черномырдину о деньгах, взятках.
— Не ему ли деньги пошли? — спросил я Дудаеву.
— Тому, кто стоял рядом.
Рядом стоял Сосковец.
Боевые действия были прекращены. Я слышал, как генерал внутренних войск, который воевал в первую чеченскую войну, сказал: «До сих пор не могу понять, почему был подписан указ о приостановке боевых действий. Это было предательство армии».
Впервые я рассказал это в 1999 году в интервью Невзорову. Меня посадили в тюрьму, но никто в прокуратуре по этому факту меня не допрашивал. А Невзорова после этого интервью выгнали с телевидения.
А Ельцин про это знал?
Алла Дудаева не назвала мне Ельцина. Она назвала Сосковца. Более того, она неплохо к Ельцину относилась.
Когда была её пресс-конференция в Москве, меня вызвал Волох:
— Александр, тут у нас чрезвычайные обстоятельства. Алла Дудаева собирает журналистов в гостинице «Националь». Надо сорвать эту пресс-конференцию.
Я спросил:
— Как мы её сорвём?
— Надо что-то придумать.
Я предложил:
— Давайте позвоним в гостиницу и скажем, что она заминирована.
— Ты понимаешь, шум будет. Это всё-таки политика, надо тоньше. А ты не мог бы её уговорить, чтобы она отказалась?
Я пообещал:
— Попробую.
Прихожу в гостиницу, а там наружка — её видно за версту — уже сидит. Спрашиваю:
— Ну, где объект?
Они говорят:
— Да вон там, собирается.
Я подошёл:
— Алла Фёдоровна, мне поручено сорвать вашу пресс-конференцию. Вы не могли бы её не давать?
Она говорит:
— Поздно. Я уже людям обещала. Не могу их обмануть.
