Аллисса поняла, что никто ничего не сказал после заявления Кердана. Ладно. Она потерла поясницу.
— Мы пойдем пешком, или неподалеку есть лошади? — она с надеждой озиралась, не видя их.
— У моих людей есть лошади для нас. Нужно только пройти пять миль на запад.
Аллисса застонала. Еще пять миль. Но зато там будут лошади. И Кердан считал ее отличным воином.
* * *
Аллисса остановила лошадь, разглядывала цветущую долину перед собой. Река текла меж двух холмов, покрытых полевыми цветами. Она вдыхала сладкий аромат.
— Красиво, — до этого она не думала, что Рассек может быть таким красивым.
Кердан поравнялся с ней, склонился на лошади и смотрел на пейзаж внизу.
— Не все в Рассеке блеклое, грязное или гадкое, — он повернулся к ней. — Я уже тебе говорил, что мы были процветающим королевством. Я хочу вернуть прежнюю роскошь, он говорил с таким убеждением, что Аллисса знала, что это случится.
Она похлопала лошадь по шее. Ее отец и остальные из их группы спешились в тридцати футах за ними под прикрытием огромных дубов.
— Почему твоя армия такая злобная?
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кердан.
Она пыталась подавить картинки искалеченных солдат в пещере, головы на копьях у границы Рассека, пылающие деревни.
— Для них убийство главнее переговоров или плена, — и не чистое убийство, а самым жестоким образом.
— Понимаю, откуда такие мысли, — его лошадь негромко заржала, хотела с остальными пить из ближайшего ручья. — В Рассеке мы пытаемся договариваться. Но это длится не долго. Мы поняли, что если ударим быстро и с силой, шанс успеха будет выше, а потерь среди солдат — меньше.
Аллисса покачала головой.
— Я о жестокости каждого солдата. Я слышала, солдаты Рассека доходили до того, что насиловали женщин и убивали детей. Я видела, что они сделали с моими людьми. Они не убили их, а пытали, резали на куски. В этом не было необходимости.
— Согласен, — его глаза словно разглядывали каждый дюйм ее лица, оценивая ее. — Ты видела моего отца, он не добрый. Думаю, армия отражает его, — он заерзал в седле, уже не глядя на нее.
— Что такое? — спросила она.
— Я думал раньше, что мой отец хороший. С его смерти я много думаю о нем и о своем детстве. Может, мои воспоминания искажены детским взглядом.
Аллисса обдумывала это, ей казалось, что Кердан открыл ей частичку себя. Мысль пугала и восхищала ее. Он носил много масок, но становился понятнее для нее.
— Каждый раз, когда отец уделял мне внимание, учил трюкам с мечом, я думал, что он меня любит. Он усыпал меня подарками, приглашал лучших наставников, а когда мне стало тринадцать, он разрешил мне пойти в армию. Теперь, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что он не так часто был рядом. Со мной всегда была мать, а не отец. Почему-то я решил, что мои родители были идеальными людьми, любили друг друга и не могли сделать ничего неправильного. Я понимаю, что они и хотели, чтобы их такими видели, но дело не в этом, — его глаза стали стеклянными.
