— Если придется.
Рема толкнула его в грудь и сказала:
— Ладно, идемте, — она решила подыграть, чтобы у нее оставался шанс сбежать или отыскать помощь.
— Моя сестра тоже никогда не слушается. Всегда все усложняет, а не доверяет мне, — ворчал Натенек, сжимая ее руку. — Столько упрямства.
Они пошли по людной улице, быстро двигаясь среди толпы. Рема не отставала от него, опустив голову, словно была тут тысячу раз, знала, куда идет и что делает. У половины прохожих были похожие на ее плащи. Остальные были в длинных коричневых штанах и простых туниках, даже девушки. У всех были шарфы или ткань на шее. Кожа почти не была открытой. Все были подростками или под тридцать. Вокруг было мало детей и стариков.
Хоть солнце собиралось садиться, Рема была покрыта потом. Она ощущала себя свечой, воск стекал по ее бокам. Как люди терпели эту жару?
Натенек выругался. Рема подняла взгляд и заметила темные облака вдали, быстро движущиеся к ней. Тучи закрыли солнце, дав немного отдохнуть от жарких лучей.
Люди побежали, низкий гул разнесся по городу. Захлопывались двери, люди закрывали окна досками.
Натенек побежал, потащив Рему за собой.
— Скорее! — кричал он.
— Что такое? — спросила Рема, пытаясь поспевать за его длинными шагами.
— Песчаная буря близко.
Рема не знала, что это было, но звучало плохо. Тьма опустилась на город, улицы стали зловеще пустыми.
— Куда мы? — закричала Рема. Поднялся ветер, трепал ее плащ. В воздухе летал песок.
— Подними шарф! — вопил Натенек. Громкий гул звучал на улицах, Рема паниковала. Она пыталась прикрыть лицо, но ветер был таким сильным, что она не могла обмотать тканью рот и нос. Она придерживала ткань у лица свободной рукой. — Почти там! — крикнул Натенек, таща ее за собой.
Рема была рада, что Савенек заставлял ее бегать в крепости. Песок отлетал от стен зданий вокруг, жалил ее тело, прорезал ее одежду, будто хлыстом. Она не думала, что вытерпит еще. Они завернули за угол и помчались по улице изо всех сил.
Натенек бросился в дверь слева, застучал кулаками. Ее приоткрыли, и он втолкнул Рему внутрь, закрыл за собой. Рема моргнула, озираясь. Она стояла в длинном пустом коридоре, перед ней был ребенок.
— Спасибо, — сказал Натенек. — Больше никого. Можешь идти в свою комнату, — мальчик кивнул и ушел без слов.
— Где мы? — шепнула Рема. После воя ветра снаружи тут было тихо.
Натенек пронзил ее взглядом и нахмурился. Она забыла, что не должна говорить. Она не знала, почему он злился. Она шептала, а не кричала, и никто ее не слышал.
