— Акира. Ты опять опоздала, — слышу голос Июльской.
Склоняю голову на бок, внимательно смотрю на нее, а она на меня.
— Все собрались? — спрашиваю я, хотя ответ и так знаю. Понятное дело, что да.
— Да, Майский недоволен, — говорит мне Июльская, поправляя свои непослушные волосы.
Следую за ней до «Оригами», всю дорогу она говорит, говорит, говорит. Как и предполагалось, не замолкая. Вечно позитивная Июльская раздражала. Но она мне и нравилась, поэтому, я потерплю. Она толкает дверь, захожу за ней. «Оригами» — это комната-трансформер, она меняет свою планировку и внешний вид в общем в зависимости от настроек. Сегодня в комнате светло и довольно-таки просторно. Тканевые обои в полосочку, белый диванчик с квадратными подушками с бантами, два кресла, белые деревянные стулья. Все такое светлое, что даже тоску навевает. Маленькие розовые цветочки гроздьями свисают с подвесных горшков, в большом серванте можно рассмотреть красивый фарфоровый сервиз. Все это — плод работы голограмм и модельного пластика, из которого строились подобные помещения. Я окидываю комнату взглядом. Всё как всегда. На меня внимательно смотрит десять пар глаз. Июнь хмыкает, закатывая глаза. Странно, как удержался от какой-то колкости. Мартовская и Январская улыбаются мне. Август, не отрывая взгляда от книги, поднимает руку и делает жест, который может значить или «привет», или «дай», но судя по всему — это приветствие. Апрельский и Октябрьская на мгновение отвлекаются от своего вечного спора и рассеяно кивают мне. А вот Ноябрьский и Декабрьский. Эти двое синхронно качают головой в знак недовольства, в их взгляде можно прочитать осуждение. На мгновение сталкиваюсь взглядом с Сентябрьской. Она с вызовом смотрит на меня, я на нее. Такой вот у нас, соперниц, ритуал приветствия. Июльская с разбегу шлепается на диван, я же осторожно, вдоль стенки, пытаюсь протиснуться между книжными шкафами и приземлится в кресло пока он меня еще не видел, пока я еще не видела его.
— Февраль!
По спине бегут мурашки, волосы невольно встают дыбом. Медленно, короткими рывками поворачиваю голову, как поржавевший робот. Смотрю на него. Сегодня он еще более зол, чем в прошлый раз. Тянет руку, чтоб схватить меня, ныряю под его локоть, пробую проскочить между шкафами. Но опять-таки, неудача. Майский хватает меня за ворот плаща и тянет к себе.
— Ты опять опоздала!
— Прости, — по-детски надуваю губы, опускаю глаза.
— Когда ты повзрослеешь? — негодует он, — когда я перестану краснеть за тебя?
