– Хочешь, чтобы я тебе нос подровнял? – парирует Ноа и сжимает кулаки; готов ответить, если допекут, не только словами. Продолжение следует – кто-то сопит, кто-то бурчит. Противники обмениваются оскорбительными и язвительными репликами.
Зеваю. Я так погрязла в унылой рутине, что даже этот спектакль в декорациях вечеринки уже нисколько меня не трогает.
– Эй, Харрисон, хочешь словить еще? – кричит один из «центровых». Я отыскиваю источник звука и обнаруживаю того самого парня с бронзовой кожей и приятным запахом одеколона, на которого наткнулась пару минут назад. Вот, оказывается, почему я его не знаю, – он учится в Уэстервилль-Сентрал, а сюда заявился с остальными футболистами, заранее планируя устроить разборки. И вот теперь он задирает не кого-нибудь, а именно Харрисона.
Идея далеко не самая лучшая. Как обычно, когда его провоцируют, Харрисон подается вперед – вот уж у кого кулаки чешутся. В той стычке в прошлый уик-энд ему разбили губу – возможно, этот самый парень, который и сейчас выбрал его мишенью для своих выпадов. Ту разбитую губу я весь вечер лечила поцелуями. Может быть, сегодня придется повторить.
Харрисон бросается к противнику, и все остальные, будто только этого и ждали, приходят в движение. Я равнодушно наблюдаю за тем, как Ноа врезается в Рассела, как Энтони пронзает кулаком пустоту и как Харрисон хватает своего загадочного оппонента, который явно имеет к нему какие-то претензии. Мальчишки. Иногда я их просто терпеть не могу. Они так болезненно самолюбивы, так отчаянно рвутся показать себя.
Все кричат, толкаются, наших парней призывают вымести «центровых» вон и вообще всячески подталкивают к тому, чтобы перейти к более активным действиям. Лишь две девчонки просят ребят остановиться, подавляющее же большинство даже не пытаются вести себя как цивилизованные люди. Я не вмешиваюсь и довольствуюсь тем, что наблюдаю за Харрисоном. Ему удалось прижать противника к стойке и провести захват, но тот ловок и быстр. Вывернувшись, он выплескивает в грудь Харрисону содержимое попавшей под руки чашки.
В шум сражения врывается пронзительный голос Мэдди Роуми, которая вторгается в заполненную народом кухню.
– А ну-ка прекращайте! Да мои родители четвертуют меня, если вы разгромите дом! Хватит! – Она размахивает руками, но кто станет внимать ее мольбам? Неожиданно для меня драчуны опускают руки и замирают на месте. Раскрасневшийся от злости Харрисон смотрит на свою мокрую футболку. – Хочется продолжить, вываливайте на улицу! Здесь сегодня у «северных» вечеринка. Не у «южных» и уж точно не у «центровых». – Мэдди морщит нос и решительным жестом указывает на дверь. Ее твердость и самообладание производят сильное впечатление. – Кого не звали – уходите.
