– Пьер осмеливается утверждать, что это не он отец ребенка, которого ждала наша сестра. Я уверена, что он врет, Жасент. Господи, эта история действительно ужасна. И все же кое-что не дает мне покоя. Отказ от борьбы – это непохоже на Эмму. Характер у нее всегда был сильный – полная противоположность моему. Я вела себя с ней слишком мягко, часто потакала во всех ее любовных приключениях и тайных вылазках из дому… особенно после твоего отъезда в Монреаль. Ей в то время было шестнадцать. Ты думаешь, она лишилась невинности еще тогда? Она была такой юной!
– Мы никогда этого не узнаем, Сидони. И все же нередко девушки в таком возрасте уже выходят замуж. Вчера папа, прочитав письмо Эммы, назвал ее грешницей. По-моему, существуют грехи гораздо страшнее грехов плотских. Но ты пришла к тому же выводу, что и я: это и впрямь совсем не похоже на Эмму. Она могла написать прощальное письмо в порыве отчаяния, но через какое-то время изменить свое решение. Хотеть смерти – это одно, решиться на подобное – совсем другое, особенно в ее возрасте. Боже мой, сейчас я задаю себе столько вопросов… а может быть, доктор Гослен был прав?
– О чем ты?
– Сегодня утром он навестил меня у Матильды: советовал предупредить полицию, чтобы они провели вскрытие. Конечно же, я отказалась, потому что читала письмо Эммы, свидетельствующее о том, что она искала смерти. Я ни при каких обстоятельствах не могла рассказать ему о том, что мне известно.
Сестры обменялись тревожными взглядами. Они не знали, что делать дальше.
– Обсуждать это уже нет смысла, – вздохнула Сидони. – Мы знаем только одно: наша малышка Эмма оставила нас. Мы уже начинаем забывать о нашей сестренке, говоря о ней в прошедшем времени, в то время как она одиноко лежит там, внизу…
– Забывать? Никогда, Сидо! Тем хуже для папы. Я сейчас же пойду на почту, позвоню оттуда в полицию Роберваля. Если это будет необходимо, они начнут расследование.
В это мгновение дверь в комнату стремительно открылась – в проеме появился Шамплен, с побагровевшим от ярости лицом и выпученными глазами; вид у него был устрашающим.
– Я уже давно вас подслушиваю, – прошипел он. – Вам повезло, что мама еще спит, иначе она могла бы застукать вас за этой болтовней. Предупреждаю тебя, Жасент, если ты позвонишь в полицию или расскажешь кому-нибудь об этой истории с самоубийством, твоей ноги в нашем доме больше не будет. Я откажусь от тебя, у меня больше не будет дочери. Я потерял одну, могу потерять и другую. Здесь, в Сен-Приме, будет только одна версия смерти Эммы. Она утонула случайно, пытаясь добраться к дому своей семьи, семьи честной и уважаемой. На завтра заказана святая месса, и Эмму положат в благословенную землю. Сидони, тебя я тоже предупредил.
