– Это неправда. Я наблюдала за тобой. Ты можешь просчитать квотербека, Вик. Будто шестым чувством улавливаешь, что предпримет команда противника. – Она подбирает брошенное мной полотенце. – И вопреки тому, что думаешь ты сам, ты не просто нападающий. На тебя все равняются, потому что ты играешь с уверенностью, ты будто точно знаешь, что выиграешь матч. Игроки без тебя потеряны… Они проигрывают.
– Ты разве не знаешь, что я просто тупой, бесполезный качок?
Отвернувшись, я собираюсь уйти. Мне нужно убраться отсюда, пойти наверх и остаться одному. Я сказал себе, что хочу ей помочь, сделать из нее механика, как она хотела. Защитить ее. Но я самому себе врал. Я предложил помощь, потому что хотел быть рядом. Я хочу быть с ней при любой возможности, не из-за Трея или кого-то еще.
Она же здесь по совершенно другой причине. Она здесь, чтобы сделать то, чего, по мнению Трея и всех нас, она не может сделать. Она здесь, чтобы убедить меня вернуться во Фремонт. Но не потому, что хочет быть рядом со мной. Какой я идиот.
– Куда ты? – спрашивает она.
Мне нужно держаться от нее подальше, а иначе слишком велико будет искушение сказать ей о своих чувствах. Обнять ее.
– Воздухом подышать.
– Почему ты опять пытаешься убежать? – Она старается заглянуть мне в глаза. – Ты не бесполезный, Вик. И у тебя есть чувства. Не скрывай их, не держи внутри.
– Не могу. – Если не буду скрывать чувства, то я предам Трея. Поэтому я просто говорю: – Нет у меня никаких чувств.
Теперь она смотрит на меня снизу вверх смелым взглядом. Сейчас будет убеждать, что лучше открыть чувства или, там, вернуться в школу. Будет говорить, что я должен помочь футбольной команде. Будет сердиться, что я не оправдываю ничьих ожиданий, в том числе ее собственных. Но она этого не делает, а просто встает на носочки и дотрагивается до моих волос.
– У тебя есть чувства, – тихо говорит она и, приблизив мое лицо к своему, касается губами моих губ, – и я это тебе докажу.
Dios mio[25]. В мыслях я целовал Монику тысячу раз. Но никогда не представлял, что будет вот так… Ее мягкие влажные губы на моих, ее пальцы у меня в волосах, ее свежее дыхание смешивается с моим… Все мое тело откликается на поцелуй, напрягается. Моника всегда имела надо мной власть, но я знал, что никогда не назову ее своей, потому что я верен Трею.
Вот дьявол! Неужели это происходит? Да, происходит. И я не желаю этого прекращать. Все мои волнения и мысли испаряются. Для меня теперь существует только здесь и сейчас. Уже давно я не чувствовал такого внутреннего покоя, это шок для меня. Со стоном она приоткрывает рот, и ее язык касается моего. Когда наши языки сплетаются и начинают скользить в медленном чувственном танце, по мне будто пробегает обжигающий электрический разряд. У нее чертовски приятный вкус – я мог бы не останавливаться часами. Или даже целую вечность. Наверное, это вкус рая.
