– Пойдем, – говорит Алекс, подводя меня к огромному ящику с инструментами, стоящему посреди мастерской. – Научу тебя самому основному, чтобы ты могла заменить масло.
Мы оказываемся под одной из машин, и я держу ладонь над головой, как будто это поможет, если машина вдруг упадет.
– А что, если машина сорвется и придавит нас? – спрашиваю я.
– Не сорвется, – говорит Алекс. – Подъемник крепкий.
Я поднимаю глаза на подъемное устройство. Не уверена, что оно надежное, однако Алекс ведет себя так, будто ничего страшного не случится, если сверху на него рухнет глыба металла почти в полторы тонны весом.
– Вот, смотри, – говорит он, светя фонариком на днище машины. – Сначала находим сливную пробку. Вон она, видишь?
Рукой поддерживая спину, я пытаюсь выгнуться, не напрягая позвоночник.
– Не вижу.
Алекс едва слышно ворчит.
– Дай руку. – Он прикладывает мои пальцы к пробке и спрашивает: – Чувствуешь?
– Ну да, чувствую.
– Ладно, Фуэнтес. Дальше я сам, – от двери мастерской до нас доносится знакомый голос. Это Вик, взгляд у него хмурый. – Если уж кто-то и будет дальше учить Монику, то это я.
Глава тридцать седьмая
Виктор
КОГДА Я ВХОЖУ В МАСТЕРСКУЮ, этот парень по имени Алекс Фуэнтес, с которым Айза училась в старшей школе, стоит под «Бьюиком» с Моникой и учит ее менять масло. Все бы ничего, будь Фуэнтес уродом или ботаником вроде Берни, но он вовсе не такой. Совсем наоборот.
Этот pendejo похож на актера или на фотомодель, он в черной майке, которая только подчеркивает его рельефную мускулатуру. Когда он, объясняя, как менять масло в машине, берет Монику за руку, у меня сжимаются кулаки. Я не видел Алекса целую вечность. Энрике был его двоюродным братом. Вроде бы Фуэнтес в Северо-Западном университете изучает медицину или что-то типа этого. Раньше он появлялся здесь чаще, но это было еще до того, как я начал работать у Айзы.
– Да ладно? – говорит Алекс. – А Айза говорила, что ты сидишь наверху на заднице и ничего не делаешь. Ты слился, вот я и помогаю Айзе вместо тебя, – бурчит Алекс и, оставив Монику под машиной, уходит за маслоуловителем.
– Иди ты к черту, чувак, – говорю я.
Он ведь понятия не имеет, через что мне пришлось пройти. Не ему меня судить. Вообще никому не позволю меня судить.
Остановившись как вкопанный, Алекс поворачивается ко мне:
– Что ты сказал?
– Иди. К черту.
– Вик, прекрати вести себя, как придурок, – вступает Моника. – Он прав.
– Да все нормально, Моника. – Алекса, похоже, развлекло, что кто-то осмелился бросить такому, как он, вызов. – Слушай, amigo, – говорит Алекс, приблизившись. – Или помогай, или убирайся. Что выбираешь?
