– А работать здесь – это разве жить на полную? – спрашиваю я.
– Конечно. Эта работа дает мне смысл жизни.
– Да к черту все это, – ворчу я.
Айза пожимает плечами:
– Может, это не самая лучшая работа в твоей жизни, но все лучше, чем валяться круглые сутки в темной комнате, неделями не меняя грязной одежды.
Я смотрю на свои несвежие джинсы и рубашку:
– Мне нравится эта одежда.
– Как хочешь, Вик. Но все же мог бы и помочь нам с Моникой. За все эти годы я уяснила одно: жалеть потом о том, чего не сделал, – отстой.
– Спасибо за совет.
– На здоровье. Сегодня я сижу с детьми Алекса и Бриттани, приду поздно. Хотя ты все равно не заметишь.
Айза уходит, продолжая нести всякий бред про «жить дальше». Повернувшись к ней спиной, я закрываю глаза. Надеюсь, удастся заснуть. Но нет. Черт, вот отстой! Терпеть не могу оставаться один на один со своими мыслями, поэтому стараюсь спать. Но я так много сплю, что организм принимает контрмеры.
Мне нужно пробежаться, чтобы сильно устать и свалиться замертво на диван. Я спускаюсь в мастерскую, радуясь, что Айзы нет. Не знаю пока, куда я направляюсь. Мне просто нужно пробежаться по городу, проветрить мозги. Я добегаю до старшей школы и обратно, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг меня в этом дурацком городке.
Вернувшись в мастерскую Энрике, весь в поту, готовый завалиться спать, я замечаю на парковке девушку. Она в черном худи, которое скрывает часть лица. Догадка меня осеняет, когда я замечаю длинные густые волосы, выглядывающие из-под капюшона, и пухлые губы, которые узнаю не только при свете дня, но и в темноте. Моника Фокс. Напрасно я старался стереть из памяти, как она, закрыв ладонями рот, рыдала, когда скорая увозила Трея.
Черт! Я не хочу никого видеть. Особенно Монику. К сожалению, у меня нет выбора.
При виде меня Моника вздрагивает, и капюшон спадает, открывая идеальной формы лицо сердечком. Приложив руку к груди, Моника с облегчением выдыхает.
– Ой, это ты.
Она так близко… Я не знаю, что сказать. Ладони потеют, я замираю перед ней.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я резче, чем нужно, и Моника вздрагивает.
Она туго сцепляет пальцы.
– Я… э-э… пришла… э-э… чтобы поговорить с тобой. – Ее блестящие живые глаза сегодня красны. – Тебя не было на похоронах, так что, если ты не знаешь, Трея похоронили…
– Я знаю.
Она здесь, и это меня убивает. Трей мечтал о будущем с ней, а я собственноручно все испортил.
– Все тебя искали, – говорит она. – Тебе надо вернуться во Фремонт, Вик. Поедем со мной, а?
