За окном медленно тянулись пригородные строения, в вагоне быстро становилось душно и жарко, и Гюльзенхирн понял, что путешествие будет нелегким. Особенно удручало отсутствие сорочек. У той, что была на Бертране, под мышками уже темнели потные круги, и не было никакой возможности поменять ее.
— Садитесь, — сказал Мюллер. — Я хотел бы поговорить с вами, Бертран, о вашем дядюшке.
Бертран сел, недоверчиво глядя на спутника.
— Так вы мне все наврали? — спросил он, вглядываясь в бледное лицо.
Бледное невыразительное лицо спутника порозовело.
— Как вы бестактны, — пожевав губы, упрекнул Мюллер юного собеседника. — Нет, я не обманул вас, Бертран. Более того, пожалуй, я рассказал вам не все, а кое в чем даже немного умышленно ошибся.
— Да? — Бертран склонил голову, саркастически улыбаясь. — Тогда подошло время рассказать правду.
— Для всей правды, — спокойно отвечал Мюллер, нисколько не смущаясь недоверчивой напористостью своего спутника, — время еще не пришло. Вся правда, пожалуй, потрясет вас. Поэтому я постараюсь вводить вас в курс постепенно, мой молодой друг, и вы можете смело поверить мне, что это я делаю исключительно для вашей пользы.
Он задумчиво помолчал, играя идиотским пестрым перышком, неведомо откуда появившимся за лентой его черной широкополой шляпы.
— Помнится, я говорил вам, что поместья вашего дядюшки обширны, — сказал он, наконец. — Но я не говорил вам, Бертран, насколько они обширны. Пожалуй, владения вашего дяди вполне можно сравнить с небольшим государством — площадь этих владений составляет около двух тысяч квадратных лье, на которых проживает около десяти тысяч человек. И представьте себе, ваш дядюшка является повелителем этих жителей. Каждое его слово является своего рода законом. Надо сказать, Бертран, ваш дядюшка в высшей степени необычный человек.
— Вы сказали, около тысячи лье? — выделил голосом Бертран.
Его собеседник смущенно замахал руками.
— Конечно же, — поправился он. — Я оговорился. Разумеется, что речь шла о милях или, если вы того пожелаете, километрах. Но речь совсем не об этом, Бертран. Речь идет о вашем дяде. Надо сказать, ваш дядя совершенно нетерпим к людям, которые пытаются ему противоречить. Вас это не смущает?
— С какой стати? — удивился Гюльзенхирн. — Наоборот, я считаю, что владелец крупного состояния и обширного земельного надела заслуживает того, чтобы к его мнению прислушивались.
— Превосходно, — с одобрением в голосе заметил господин Мюллер. — Думается, я в вас не ошибся, молодой человек. Вы умны и к тому же в достаточной степени самоуверенны. Надеюсь, это поможет вам сохранить душевное равновесие во владениях дяди.
