В Марке что-то есть от его отца. Для него важно самоутвердиться. Со мной он никогда не был груб… хотя пару раз во время особенно жаркого спора я чувствовала, что он на грани. Однажды дверь хлопнула с такой силой, что треснула древесина, а картина, из-за которой мы спорили, разбилась о стену. Но он не бесчувственный скот, как могут подумать некоторые. Вчера вечером он отпустил шутку насчет того случая на скачках, но я-то помню, как он раскаивался потом, помню его ужас от того, что он сделал… как он чуть не разрыдался, узнав, что парня увезли в больницу. Пришлось удерживать его, чтобы не пошел в полицию.
Марк не хочет становиться таким, как его отец. Но я знаю, иногда он боится, что превращается в него.
Проснулась я рано, едва рассвело. Джулиен лежал, закутавшись в одеяло, спиной ко мне. Навалились воспоминания о вчерашнем вечере, путаные и неясные, как клубок шерсти. Марк в ванной. Навис надо мной, угрожающе схватил за руку.
Я встала, оделась. Решила пробежаться, проветрить голову. Мне нравится бегать. Я доросла до любви к пробежкам, но так не всегда было. В четырнадцать я ненавидела бегать, я тогда внезапно растолстела, и мама подарила мне на день рождения карту в фитнес-клуб.
Я стремительно пронеслась мимо всех домиков. Не хотелось пока никого видеть. Мое лицо еще не готово, и дело не в макияже. Не готово лицо крутой, веселой, падкой на приключения Миранды. Добежав до спасительных темных деревьев, окаймляющих озеро, и не услышав окриков «Ты куда?», я сбавила скорость.
Марк – как он посмел? Расскажу все Эмме, сегодня же. Но она так старалась все устроить, так гордится, что нашла это потрясающее место, – я не настолько равнодушна к ее трудам, как все думают. Так что стоит подождать, пока не вернемся в Лондон, позову ее выпить и все расскажу. Она же, наверное, тоже видела его таким? Если он так вел себя со мной, какой же он с ней? Она кажется толковой и ответственной, но я-то прекрасно знаю, что лицо, которое мы являем миру, может быть обманчиво.
А ведь стало ощутимо холоднее. Лужи замерзли за ночь. Лицо покалывало от ледяного воздуха. В этом режущем холоде было что-то первозданное, грубое. Мороз в Лондоне, даже если такое и случается, почти не замечаешь – теплая духота магазинов, толкучка в метро, тысячи людских тел вокруг. Но здесь я была наедине с холодом. И словно пыталась от него убежать.
Я достала из кармана телефон – бегаю всегда под музыку, она помогает расслабиться, заглушает прочие шумы в голове. Связи, разумеется, не было, как нам и говорили. Забавно, что мы живем в мире, где об отсутствии связи ты узнаешь немедленно.
