Санька подергал, пытаясь вытащить руку. При этом чуть не потерял равновесие.
— Что-то никак! — сказал озабоченно. И посмотрел на меня.
Я не отреагировал — интересно было наблюдать.
Санька еще подергал. Сморщил лицо: приготовился плакать. Раздумал плакать, разгладил лицо.
— Папочка, помоги! — попросил своим тонким, умильным голоском. — Ручка даже застряла!..
Я засмеялся и приподнял его, давая возможность извлечь руку из-под коленки.
— Вот она! — радостно сказал он, разглядывая ладошку…
…Перечитываю дневник и думаю, что записывать следом за сыном гораздо труднее, чем представлялось поначалу. Если не успеваешь фиксировать день в день, эпизоды быстро тускнеют, заслоняются новыми, которые не менее интересны и важны. Колоссальный напор фактов, непосильная скорость жизни. Правы те, что говорят о связи информации и энергии. Чувствую огромную энергонасыщенность информации — той обычной бытовой, с которой имею дело. Мои записки — попытка, стоя в реке, удержать ее растопыренными пальцами. Мне не справиться — не то, что хочется, отражается в «отцовском мелкоскопе». И не так, как хочу…
Вот Санькин смех… Как его записать «по стадиям»? Как показать «в процессе развития»?.. Ему почему-то надо насмеяться всласть перед сном. Для затравки выдавливает из себя смех, вымучивает, но быстро входит во вкус — и вот уже хохочет естественно, и этот его заразительный радостный смех нельзя не разделить… Может, грустит от расставания еще с одним днем и смехом своим пытается компенсировать эту грусть?..
А как записать его музыкальную речь, которую слушаешь, как песню? Каждое слово свежо и благоуханно в его устах, таинственно и неожиданно. Стоит, например, телефону звякнуть, Санька тут же кричит тоненьким своим голоском:
— Папа, зьманочек зьмонит!..
Чувствую себя мудрым и значительным благодаря сыну. Он дарит мне ощущение собственной весомости. Внешне моя жизнь выглядит скучновато: из дома — на работу, после работы — магазины и дом. Но столько событий происходит ежедневно, что я считаю себя богатым человеком, и я действительно богатый человек. Ведь помимо контактов на работе мне дарована роскошь общения с возникающей вселенной — миром сына моего. И мы с женой можем без обсерваторий, без телескопов наблюдать что-то такое, чего никому, кроме нас, видеть не дано, — становление новой планеты, созревание нового разума…
Два года исполняется юному миру, новой астрономической единице. Что я могу сказать о нем? Он добрый, плаксивый, обидчивый, доверчивый, ласковый. Очень слабый, в чем и моя вина — мало занимаюсь физкультурой. Вроде пока мы влияем на него правильно, ну а что будет дальше — поглядим…
