Кино без правил | страница 58
Если они на самом деле, как пишет Витя, стремились быть поближе ко мне, то это означает, что я мог что-то предложить им всем. Но что? Чем было кино для моих товарищей? Знаю, что не тем же, чем оно было для меня. А чем был я для них? Как бы мне хотелось понять это сегодня, когда мне не двадцать лет, а почти шестьдесят. Но я не могу вспомнить, кем я был. Важны ведь не только и не столько мои шаги, сколько то, что было за ними, что подталкивало меня, что наполняло меня. И вот этого-то я не могу вспомнить, самое главное ускользает.
В фильме «Вспоминая себя» я обращался к моей памяти будто бы из сегодняшнего дня: «Дай мне вспомнить себя»… Хочу мысленно и чувственно пройти теми же тропами, окунуться в те же тени, испить из океана тех желаний. Хочу увидеть, прикоснуться, слиться с тем, кем я был когда-то.
***
Однажды мне позвонил Йожеф Барат и сказал, что он готовит сюжет о независимом советском кино и что ему рекомендовали меня как автора вестернов, которые, как ему объяснили, в действительности не являются вестернами. Формулировка мне понравилась. Я согласился на интервью. Да разве я мог не согласиться? Такое внимание к моей персоне! Иностранный журналист! Если бы я знал тогда, что Йожеф брал интервью у Юрия Лотмана и других такой же величины представителей культуры, то я бы лопнул от гордости.
Он приехал ко мне домой, попросил включить кинопроектор и усадил меня перед киноэкраном таким образом, чтобы мой фильм проецировался на экран и на меня. Мне не довелось посмотреть тот сюжет в готовом виде, поэтому не знаю, что получилось, но я пытался объяснить, что на самом деле я не создавал вестернов. Взять для примера фильм «Вспоминая себя», там ведь речь идёт о смерти, о её повседневности и обыденности, а ковбойские шляпы и револьверы – это лишь маскарад, та внешняя форма, которая на момент создания фильма нравилась мне больше других. Мне всё ещё очень нравились вестерны, но я с удовольствием делал бы фильмы о средневековых рыцарях или древних римлянах, если бы условия позволяли, однако костюмированное кино – штука затратная. К тому времени, когда ко мне пришёл Йожеф Барат, я уже делал фильмы об окружавшей меня действительности («Дом», «Большой сон», «Охотник», «Пересилие»), но про меня упорно говорили, что я делаю вестерны и эротику. Люди любят ярлыки.
Я никогда не стремился к тому, чтобы «вписаться» в конкретный жанр, я просто делал то, что мне хотелось. Моё кино предназначалось в первую очередь для меня и моих друзей, и это определяло его «статус» – вне каких-либо установленных рамок, правил, норм. Я даже не называл себя режиссёром, потому что занимался не только режиссурой, а созданием фильма в целом – как оператор, художник, сценарист, режиссёр, администратор, монтажёр и т. д. Я бегал по магазинам в поисках киноплёнки, ламп для осветительных приборов, тканей для создания фона, склеивающей ленты для монтажа и прочей необходимой всячины. В моём сознании это и была режиссура – сделать фильм от начала до конца, пропустить через себя всё, что связано с его физическим рождением. И в этом смысле я был «неправильным» режиссёром.
