Вечером она едет на минус одиннадцатый этаж. Есть способ получить ответы хотя бы на несколько вопросов. Дверь в квартиру Залмана открыта. Он сидит за столом в очках для чтения. Книга перед ним – такая же истрепанная, как и он сам. Мипи сидит рядом и грызет корочку хлеба.
– Привет, девчушка. А я уже забеспокоился, почему ты так долго не заходишь. Как бабушкины цветы?
– Еще не проросли. Она с ними каждый день разговаривает.
– А как папа к этому относится?
– Похоже, у него нервный срыв.
У Залмана дергается правый уголок рта. Когда Йона увидела это в первый раз, она решила, что у него тик. И только потом поняла, что он так улыбается.
– Залман… Ты просил не задавать вопросов…
– Но ты всё равно будешь, да?
Он не смотрит на нее, сосредоточившись на крысе, которую поглаживает указательным пальцем.
– Я не понимаю. Откуда ты знаешь Килиана?
– Я его не знаю. Или, вернее, почти не знаю. Мне только известно, что он сидит в тоннелях и с ним еще несколько ребят. Однажды он проник на нижний этаж Звездного Света, чтобы разжиться продуктами. Я в тот момент что-то ремонтировал и от неожиданности перепугался до полусмерти.
– И вы подружились.
– Ну, подружились – это сильно сказано. Я просто пытаюсь им немного помогать. В этом городе ведь надо делать всё, что можешь, да, девчушка?
Йона смотрит ему в лицо. Веко, закрывающее слепой глаз, чуть подрагивает. Врет?
– Это всё? Чаю хочешь? Может, в карты сыграем?
Йона встает.
– Нет, в следующий раз.
– Йона, послушай меня. Оставь это всё. Не надо губить свое будущее в тоннелях Радовара. Смотри вверх. На свою семью.
Йона смотрит вверх. Зеленая дымка на деревьях уже превратилась в настоящие листья. Повсюду галдят птицы. Сильный ветер изодрал в клочья туман и освободил дорогу весеннему солнышку. Йона закрывает глаза и растягивается на траве. Солнце печет вовсю, несмотря на ранний час. Эх, если бы она только могла прихватить с собой солнечных лучей для бабушки!
Солнце закрыла тень. Йона открывает глаза. Перед ней стоит мальчик лет восьми, которого она еще никогда не видела. Он ест мороженое.
– Ты Йона?
Она кивает.
– Подходи через десять минут к Дикой чаще.
– Зачем?
Мальчик пожимает плечами.
– Он попросил меня передать. Дал мне за это мороженое.
И показывает ей шоколадную трубочку.
– Кто? Как он выглядит?
– Обычно. Только глаза странные.
Йона вскакивает.
– Голубые?
– Да не знаю я.
Но Йона уже не слышит. Она едва не бежит, но вовремя берет себя в руки. Не хватало еще снова привлечь к себе внимание Зеленой Бригады. Она незаметно смотрит по сторонам, не следит ли кто-нибудь, и медленно направляется к тому концу парка, где стоит Дикая чаща. Ее так назвали за то, что она вся заросла крапивой и кустами ежевики. Это самое тихое место в парке – сквозь заросли под деревьями почти невозможно продраться. Даже Йона перестала туда ходить с тех пор, как упала там во весь рост в ежевику и порвала одежду. В то воскресенье папа весь день капал на мозг, что неплохо бы этим паркам и рощам свести знакомство с бульдозером. Йона так больше и не ходила туда, чтобы он не начал кампанию по уничтожению парка.
