А ещё недавно мне сказали: инфантилизм.
Ну и ладно. Сколько там мне лет? Одиннадцать? Двенадцать? Сколько часов в день я "гроблю" на "Тетрис"?
Смешно? А то, что этот "Тетрис" - не дает мне расслабится и сойти ума, - как быть с таким положением вещей? Достоевский мне поможет? Или Пушкин? А... должно быть, Джойс или Барт. На худой конец - Фолкнер.
Не смешите меня. Мне поможет прожить ещё один день - то, что мне поможет прожить ещё один день. Прочее - идет к черту. Устал.
...Да, очень хочу стать вегетаpианцем. Просто так, безо всяких на то высоких соображений. Во-первых, потому, что - ангел, а во-вторых - к чему делать то, что можно не делать?
Должен упроститься.
*
/апрель 1997г./
Весна.
"Я сильно изменился за последние полгода. Стал безpазличнее, что ли, ко всему. Я скатываюсь. Я сознательно загоняю себя в какую-то могилу, но ведь иначе я пpосто с ума сойду! Если б ты знала, как мне надоел этот компьютерный экpан, эти вонючие видаки, эта пpивычная пошлая обстановка. Сегодня, когда вышел на улицу понял: весна. Понял по запаху. Ветеp пахнет весной."
"Вивисекция" завершена.
Что-то иное должно начаться.
Да, несколько дней назад, в дни перехода от "рыб" к "овну" в издательстве "Современный Писатель" (бывший - "Советский...") вышла моя книга "Пустой Город".
ББК 84 (2Рос-Рус)6; Ш 36; ISBN 5-265-03393-9. В общем, смешно и странно. Цикл "ранних", почти ещё "тусовочных" рассказов, поэма "Никуда", написанная летом 1991 года в подарок талантливой поэтессе и просто милой девушке Ренате Розовской и, наконец, - повесть "Александрина", которую я создавал для себя, и только: у стен Новодевичьего и на Крылатских холмах. Слушал, смотpел и записывал.
Но у меня никогда не было знакомой с таким красивым именем. Только однажды - давно уже - была просто Саша, Шура.
Она погибла в горах.
Глава 8.
"Искусство свиньи быть в апельсинах".
Где мы, "радость моя", где мы?
Ах, мы заблудились? Мы ведь нарочно заблудились, да? иначе бы мы никогда не встретились, так ведь, правда?
Иногда мне кажется, что я должен снова и снова объяснять себе - себя, смысл своих поступков, веpность своих чувств. Более унизительного занятия представить невозможно. Навязчивый кошмар. Каких чувств?
Я привык боятся людей. Это так удобно. Что-то вроде самогипноза. Нет, не потому, что меня они могут обидеть, просто я им, как правило, не очень-то и интересен. Мой страх - прямое следствием их знаний, их грубости, их ничтожности. Опять игра? Возможно. В последнее время почти единственным моим собеседником является компьютер. Я хотел поставить себе модем вовремя одумался, - мне самому заниматься установкой всей этой связи значило бы - признать свое одиночество, но так невыносимо, в конце концов я ведь научился врать себе, а модем, - он мне нужен был только для создания иллюзии какой-то своей необходимости.
