Я просыпаюсь от собственного громкого стона. Тело противно ломит, каждая мышца тянет настолько сильно, что хочется кричать в голос, призывая на помощь.
Тихий звук голосов из телевизора, кто-то вчера оставил его работать. Я переворачиваюсь на другой бок, совершенно точно уверенная, что причина боли кроется в том, что я не двигалась во сне. Поджимаю под себя ноги и натягиваю шелковую ткань на оголенные бедра. Мне не хватает ума посмотреть на остальные участки тела, когда тихое движение привлекает мое внимание.
— Прелестные сиськи, — знакомый голос звучит с усмешкой, нежели с восхищением.
— Да ладно, ты уже у нас эксперт по женской груди. Можно было сделать вид, что ты ничего не видел. — Стараюсь не подать вида, насколько смущена. Тем более, когда такой бабник, как Джаред, называет их прелестными, это может означать то, что они маловаты, не той формы, к которой он привык, или вообще уродские.
— Отчего я должен молчать? Они действительно классные, красивая грудь, она умещается в руке. — Он с видом великого ценителя искусства поднимает вверх руку, усаживаясь ко мне спиной, прижимая к моей груди макушку. Я бью его по ладони, которая тянется ко мне. — Пухлая, с маленькими розовыми сосками и красивыми ореолами. Сделай ты на сосках пирсинг, я бы с ума сошел от желания сжать их губами. Вот если бы еще была возможность ощутить их тактильно. — Я хватаю его за черные волосы на макушке и дергаю. — Ты жадина.
— А ты последний потаскун. — Мои щеки краснеют, и я запахиваю халат до самого горла.
— Не последний, уж поверь, и все может измениться. Мне верится, что ты могла бы меня исправить, как поломанную игрушку, и сделать только своим. — Я громко фыркаю и отталкиваю его голову от себя.
— Если бы это однажды произошло с нами, поверь, мои прелестные, как ты выразился, сиськи были бы забыты при виде пухлой груди третьего размера, как собственно и я сама. Поэтому мы движемся в правильном направлении.
Я не вижу выражения его лица, он шумно открывает бутылку пива, применив силу своих зубов, отчего я впиваю ногти в диван. Ненавижу, когда он вот так портит зубы.
— Обломщица. — Я вытаскиваю ноги, зажатые в диване подушками, и кривлюсь от резкой боли в виде тысячи иголок. — Могу я уже повернуться?
