Неожиданно в дверь позвонили. Макс открыл. Перед ним стояла Оливия.
— Слава богу, ты дома, я искала тебя три дня. Можно?
Макс заволновался, ему ничего не оставалось, как впустить её.
— Меня не было дома. Я… Я решил уехать.
— Я знаю. Алекс сообщил мне об этом. Ты решил отдохнуть от всего на озере. Почему не взял меня, чего-то испугался?
Оливия переступила порог, осмотрелась, заметила на диване в гостиной раскрытый чемодан.
— Ты распаковываешь вещи или укладываешь заново?
Она подошла к чемодану, подняла лежащую сверху рубашку, затем бросила назад. Сердце Макса заколотилось сильнее.
— Понимаешь, вся эта история… Эти неясности… — Макс посмотрел на нее, и Оливия увидела, что он совсем раскис. — Я так не могу.
— Ты испугался. Испугался меня или какого-то призрака?
— Не знаю, но так не могу. Отпусти меня, Оливия.
— Ты хочешь покинуть меня? Совсем?
— Если не возражаешь.
— Теперь, когда мы наконец-то можем быть вместе?
Макс не ответил, отвернул лицо от Оливии и потерянно посмотрел куда-то в сторону. Оливия вопросительно уставилась на него, не ожидая такого явного пренебрежения.
— Никак не пойму, я что-то не так сделала?
— Ты все не правильно поняла, Оливия. Никто не хотел тебя обидеть. Мне надо было просто уехать, проведать своих родителей. Я собирался тебе по приезду позвонить. Я бы обязательно тебе позвонил, ты разве не веришь мне?
— Я теперь по вашей милости не верю никому. Вы просто издевались, устроили весь этот театр с призраками, а вечером, небось, потешались надо мной, как над дурой! Может, хватит уже лгать, Макс. Я ведь все знаю. Алекс мне обо всем рассказал, только ты все упорствуешь. Но я не виню тебя и готова простить, потому что на самом деле тебя люблю и хочу быть с тобой. Макс, давай уедем. Вместе. Уедем, и никакие призраки больше не будут преследовать нас. Вдвоем нам ничего будет не страшно.
Оливия с надеждой посмотрела на него. Но Максу такой поворот не понравился. Он нервно заходил по комнате. Оливия начинала его раздражать. Ну почему он сразу не уехал отсюда, а позвонил сначала Алексу? Теперь Оливия не даст ему покоя. Он попытался вразумить ее.
— Оливия, как ты не понимаешь, мы не можем быть вместе. Я чувствую себя виноватым во всем: в смерти Рика, в том, что при его жизни я посмел быть скотиной и соблазнить его жену. Я — тот, который должен лечить. Я не смогу себе этого простить. Никогда. Поверь мне.
— Ладно, — сказала, выслушав его тираду Оливия. — О себе ты подумал, очистил душу, но как быть мне? Ты оставляешь меня одну? Именно сейчас, когда мне так трудно?
