— Попроси его, пожалуйста, зайти после обеда.
— Хорошо, — сказала мисс Морис и направилась к выходу.
— Доктор Котмен? Кто это? — спросила Оливия Макферсона, когда его секретарша вышла.
— Доктор Котмен? — переспросил Макферсон. — Наш терапевт. Ты его совсем не знаешь, он у нас недавно: третий месяц, но в своем деле собаку съел — огромный практик.
Оливия призадумалась, потом сказала:
— А можно мне на него взглянуть?
— Он совершенно не в твоем вкусе, Оливия, — с усмешкой сказал Макферсон.
— И все же я хотела бы посмотреть на него.
— Как тебе будет угодно. Мисс Морис, — запросил он секретаря по селектору, — доктор Котмен еще здесь? Ушел? Ну ладно.
Макферсон отключил селектор и снова обратился к Оливии:
— Он, к сожалению, вернулся в отделение.
— А мне туда доступ уже закрыт?
— Ну что ты, Оливия. Ты же знаешь, для тебя в этой клинике все двери нараспашку.
— Тогда пройдем в отделение.
Макферсон улыбнулся:
— Ты как всегда напориста. Хорошо, я проведу тебя.
Они вышли, поднялись на второй этаж. Макферсон спросил у первой попавшейся им на глаза сестры, где находится доктор Котмен.
— Был в восьмой палате, доктор Макферсон, — ответила, не моргнув, та. — Разыскать его?
— Если вам не трудно, миссис Харлоу, мы подождем в его кабинете.
Они прошли по коридору и вошли в небольшой и скромный кабинет заведующего терапевтическим отделением. Оливии комната приглянулась: светлая, чистая, аккуратная.
— Все комнаты, Клайд, у тебя, как близнецы.
— Это больница, милая, здесь пестрота отвлекает.
— А может, наоборот, будет только стимулировать и давать возможность отдохнуть?
— Не знаю, не знаю, Оливия. По правде говоря, я никогда не задумывался над этим.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий стройный мужчина лет тридцати восьми-сорока в белом халате и белой цилиндрической шапочке.
— Доктор Макферсон? Я заходил к вам.
— Доктор Котмен, — представил Макферсон вошедшего Оливии. — Миссис Оливия Рэнделл.
Доктор Котмен слегка кивнул головой. Оливия, не поднимаясь с места, пристально посмотрела на него. Мужчина смутился, отвел глаза, но она успела заметить таящееся в них тепло. Во взгляде было что-то такое, что сразу же заставило Оливию заволноваться. Она увидела в его глазах твердость и мужественность, нежность и доброту. А может, просто почувствовала.
Между тем доктор Макферсон продолжал:
— Миссис Оливия — жена одного из наших пациентов, находящегося сейчас на лечении после аварии. Миссис Оливия…
Оливия поднялась и твердо сказала:
