В поезде мы познакомились поближе. Грицай работал поверхностным слесарем на шахте, хорошим заработком похвастаться не мог. К тому же шахту в это время прилично лихорадило, и вместо зарплаты народ получал мизерные подачки, нерегулярностью своей не просто удивляя, но потрясая.
Что подвигло Грицая на такой необдуманный поступок, можно было только догадываться; но сам я находился в еще более неопределенном положении, поэтому мне было все равно, куда и с кем ехать. Вдобавок давнее желание снова вернуться в Питер, где однажды — лет эдак пятнадцать назад — старшеклассником я был по турпутевке, подсознательно, наверное, тоже подталкивало.
Как бы там ни было, мы с Грицаем мчались сквозь границы и кордоны навстречу неизвестности.
Питер встретил нас тихим промозглым вечером, лениво снующей вдоль перрона толпой и несчетным количеством старушек у входа в здание вокзала с табличками «Сдам комнату», «Ночлег», «Квартира».
Ради праздного любопытства я поинтересовался ценами. Минимум пять «баксов».
— Хай мэнэ ранять, — тут же вырвалось из толстых отвисших Генкиных губ.
— А ты что предлагаешь? — спросил я.
— Переночуем на вокзале.
— Сегодня, — сказал я. — А завтра, если за день не найдем работу, опять на вокзале?
— А что: вещи сдадим в камеру хранения, а с утра поедем искать работу.
— И опять на вокзал, опять в камеру хранения… Не разоришься ли каждый раз вынимать и обратно сдавать вещи? Не лучше ли снять на день-два комнату и спокойно осмотреться?
Грицай надул губы. Этого еще не хватало. Как оказалось, денег у него было на день-два под завязку. Он ехал в полной уверенности, что ему повезет в первый же день. Я был более предусмотрителен и всегда брал с собой про запас: на первое время и — как табу — на обратный билет.
— Ладно, — сказал я. — У меня есть немного с собой, остановимся на квартире, а с первой получки отдашь.
Деваться Генке было некуда. Я подошел к одной из старушек и договорился, что та приютит нас дня на три по минимальной цене.
— Но только на три, — старушка взглянула на меня строго. — В субботу возвращается мой сын, я сдаю вам его комнату.
Сладились. Нас это устраивало: три дня решали многое (Я почему-то тоже ощутил уверенность, что мы обязательно отыщем здесь что-нибудь).
Мы с Грицаем двигались за старушкой как сомнамбулы, молча. Метро, троллейбус, потом пешком через какой-то глухой сквер. Старушка только бросала изредка короткие: «сюда», «тройка», «нужно переходить», и мы покорно шли «сюда», ждали «тройку», переходили.
