Уже переступив порог, за которым угадывался узкий коридор с высоким потолком, сходящимся наверху клином, священник остановился и без особой надежды протянул руку к электрическому фонарю, висевшему на вешалке.
Чудо, но фонарь зажёгся! Неужели его батареи не сели за пятьдесят лет? Или кто-то обновил их недавно? Вопрос был неразрешим за недостатком данных, но в любом случае, то, что фонарь работал, было, подарком судьбы.
Да, без этого источника света ему пришлось бы туго. Скорее всего, Мик вообще отказался бы от идеи следовать за библиотекаршей, а если нет, то вскоре пожалел бы об этом.
Коридор имел, наверное, шагов двадцать в длину и оканчивался лестницей, по спирали уходящей вниз. И перед этой лестницей, на верхней ступеньке, стояли те самые ботинки библиотекарши — «а-ля портовый грузчик», с засунутыми внутрь синими чулками. Вот те раз! Выходит здесь она разулась, и дальше пошла босиком? Зачем?
Падре Микаэль не стал ломать голову над этой загадкой, но вдруг ему ясно представилось, как он спотыкается в темноте об эти ботинки и летит кубарем вниз, благо лестница не имела перил и была весьма крутой. Хорошо, что у него в руках оказался работающий фонарь!
Зябко поёжившись, священник начал спускаться по лестнице, но вскоре замер с открытым ртом. На вделанном в стену креплении для факела(!), висела знакомая коричневая блузка. Та-ак! Либо ей вдруг стало отчего-то жарко, либо…
Он не слишком удивился, увидев на следующем таком же креплении дерюжную юбку. Как же! Раз уж начала раздеваться, так уж не остановится, пока не останется голой! Как-то не похоже, чтобы она это делала из-за жары, но какова бы не была причина для странного поведения у этой женщины, следовало быть готовым, что он станет свидетелем чего-то пугающего, если не больше!
Нет, Мика вовсе не смущала женская нагота. Он собственно не считал естественный облик человека постыдным и греховным, хоть церковные доктрины и предписывали ему это. Другое дело цель, из-за которой люди освобождаются от одежды. Таких целей может быть много и среди них немало связанных с грехами. Причём тяжкими.
Когда принцесса Анджелика и новообращённый Драгис забирались вдвоём в купальню, в той пещере на вершине горы, где они вместе жили некоторое время, он, священник, обретший новую паству, хоть и отворачивался из скромности, но втихомолку любовался этой парой, прекрасной, как та, что дала начало человеческому роду, и столь же чистой, как они же, до грехопадения.
