— Она это, конечно она! То-есть я надеюсь, что не она, а её изображение, но в этом нельзя быть уверенным! Ведь я уже видел её в подобном состоянии. Правда мельком, перед тем, как дверь закрылась. Только тогда она стояла на комоде и была маленькой! Вот такой!
И он показал руками размер не больше голубя.
— Да, я помню, ты рассказывал. — Отозвался второй своим потусторонним голосом, не отрывая взгляда от прекрасной статуи.
— А может её, того? Оторвать от стены и к нам притащить, а? — Предложил третий.
— Ни в коем случае! — Возразил первый. — Во-первых, мы можем её нечаянно поломать! Во-вторых, боюсь, что, нарушив её связь с общей композицией, мы оборвем, что-нибудь важное и тогда всё пропало! В-третьих, я боюсь, что он тогда окончательно спятит!..
— Достаточно и того, что, во-первых. — Тем же ровным, но уже не таким потусторонним голосом заявил второй, и в первый раз оглянулся на своих друзей с лёгкой улыбкой. При этом в его глазах промелькнули зелёные искры, и маленький человек сразу виновато умолк.
— Да, ты пожалуй прав, эээ, Драгис. — Промычал третий. — Оставим пока всё как есть и соберём информацию, наведём справки, ну, вобщем, будем работать!
— Да, будем работать. — Спокойно сказал Драгис, но что-то в его тоне не понравилось ни малышу-первому, ни громадине-третьему.
— Где здесь самое большое хранилище информации? — Спросил второй, явно зная ответ.
— В Архиве Конгресса. — Проворчал первый, сообразив, что сейчас будет озвучено.
— А кто платит деньги доброй половине конгрессменов?
— Дульери, конечно, но ты ведь обещал!..
— Я помню. Твой братец не пострадает, по крайней мере, останется жив. Но я не ручаюсь, что обойдётся без жертв, а уж карьеру ему испорчу с удовольствием. Короче, надо взломать архив. Просто так нас туда не пустят.
— Значит, будем ломать! — Мукнул третий, которому это предложение, похоже, понравилось.
— Я только хотел предупредить, — начал, было, первый и вдруг осёкся, — ой, что с тобой?
Человек в чёрном внезапно резко оглянулся и бросился к парапету. Не более секунды он всматривался в туманную даль и ещё раз крутанулся на каблуках, устремив свой взор на барельеф. По-видимому там он тоже не нашёл ответ на то, что услышал или почувствовал. И тогда он закрыл глаза, сгорбился, сжал виски руками и замер в такой позе, словно сам превратился в статую.
— Он опять, что-то видит! — Со страхом прошептал малыш, заставив третьего наклонить к нему ухо.
— Понимаю! — Также шёпотом ответил здоровяк-третий. — Может и впрямь слышит, а может ему и кажется!
