Их, кажется, со связкою ключей
Встречает, ногу уж они заносят,
Дабы вступить на Небеса, – и вдруг
Ужасный вихрь, откуда-то примчавшись,
Уносит их на десять тысяч миль
Совсем в другую сторону; несутся
Их клобуки, их рясы, капюшоны
И сами их носители, и в клочья
Рвет ветер их одежды; буллы, свитки,
Прошенья, индульгенции – все мчится
Игрушкой ветра; падают они
Назад, за этот мир, в тот край обширный,
Что назывался Раем для глупцов
И долго был немногим неизвестен,
А ныне стал ненаселен и пуст.
На этом-то громадном темном шаре
Бродил Враг долго; наконец вдали
Он замечает слабый проблеск света
И быстро направляется туда.
Уж издали он различает зданье
Высокое: до самых стен Небес
Ступеней ряд ведет великолепный,
А наверху, во много раз роскошней,
Как бы ворота царского дворца,
Украшены алмазами и златом,
Портал же густо жемчугом восточным
Усеян; невозможно на земле
Создать тех врат хоть слабое подобье
Иль кистью их красу изобразить.
Ступени были таковы, как видел
Иаков их
[82], когда пред ним всходила
И нисходила ангельская рать
Блестящих стражей; это было ночью,
Когда, спасаясь от Исава, он
Бежал в Падан-Адам, к полям Лузийским;
Заснул он ночью под открытым небом,
Проснувшись же, вскричал: «Здесь дверь Небес!»
И каждая из тех ступеней чудных
Свое значенье тайное имела
И не всегда на месте том была,
Но иногда незримо поднималась
На Небеса; являлося под ней
Тогда, сверкая, море из лазури
Иль жидкий жемчуг; если кто с земли
Тогда всходил на Небо, он чрез море,
Руководимый Ангелами, плыл
Иль чрез него летел на колеснице,
Влекомой мощью огненных коней.
Ступени были спущены – затем ли,
Чтоб легким всходом приманить Врага,
Иль чтоб ему тем тягостнее сделать
Его изгнанье от дверей блаженства.
Внизу же, прямо против этих врат
И над благословенным местом Рая,
Широкая дорога проходила
К Земле – гораздо шире той дороги,
Которая поздней к горе Сионской
Вела и к милой Господу стране
Обетованной и путем служила
Для Ангелов, чтоб часто посещать
Могли они по высшему веленью
Те племена счастливые, и часто
Они по ней ходили вверх и вниз,
И взор Его обозревал с любовью
Весь край от Панеаса, где лежат
Верховья Иордана, до Берсебы
[83] —
До местности, где та Земля святая
С Египтом и Аравией граничит.
Таким широким этот путь казался,
Границы полагая темноте,
Как океану берег есть граница.
Став у подножья лестницы златой,
Которая вела оттуда к Небу,
С невольным удивленьем Сатана
Смотрел на новый мир, пред ним внезапно
Открывшийся во всем своем объеме.
Так иногда разведчик, долго ночью
