Брозэф отнял телефон от уха и как следует дернул себя за бровь. Как бы самому так не стать пациентом…
– Алло… Еще здесь?… Будь добр, найди его контактный номер в журнале, позвони ему… Спроси… Все ли в порядке… Нет ли осложнений после комы… Перезвони мне потом…
В аэропорту Брозэф не находил себе места. Сев за кофейный столик, он заказал выпить. Коленка нервно подергивалась. Не вытерпев, он снова набрал администратору медицинского центра.
– Ну как, дозвонились?… Как это номер недоступен?… А в его съемную?… В институт звонили?… Как это нигде не появлялся?…
Взяв у подошедшего официанта кофе, доктор половину разлил на себя.
– Объявляй в розыск… Он же может себе навредить… Всё, до связи.
Брозэф отбросил телефон на стол. Руки тряслись, кофе не имело вкуса. Что-то подсказывало, что не найдут его пациента ни в городе, ни в другой стране, ни даже под землей… Как и в свое время Теслу…
Если, конечно, верить сказанному им во сне…
Доктор громко фыркнул в кружку, вспугнув посетителей за соседними столиками. Аж самому смешно стало. Конечно же его пациента найдут… Как можно верить такому глупому сну… Но было ли это сном…
– Не было!
Доктор с ошалелым видом повернулся на крик.
– Нет, не было, представь себе! – переругивалась какая-то парочка за столиком. – Не было ее в моей сумке, я не обязана следить за твоими вещами…
Брозэф тряхнул головой и отпил кофе. Вкус возвращался. За окном аэропорта из-под разбегающихся облачков выглянуло солнце, в один миг заставив расцвести все вокруг. Присмотревшись, доктор вдруг распознал в очертаниях облачков неявную человеческую улыбку.
– Значит, теперь и ты у нас вневременное существо, – пробормотал доктор, невольно улыбнувшись облачкам в ответ. Те радостно лучились светом.
* * *
Точка только что смоделированного мной мира разрасталась, наливалась красками, движениями, объемом, в воздухе прорезывалась перспектива, а в ней прояснялись далекие и манящие локации, что вдохнули впервые расправившейся грудью, словно новорожденные, само пространство и время…
Я стоял на светофорном перекрестке. Солнце жарило голову, машины сигналили, голоса прохожих сливались в невыносимый шум. Все куда-то спешили по своим делам. Все отличались, стоило только присмотреться, написанными на лице намерениями, настроением, взглядами на жизнь…
И лишь в одном они были схожи.
Каждый считал себя необыкновенным, индивидуальным, что невероятным образом делало их всех ничем не отличающимися друг от друга субъектами. Каждый верил в свое какое-то далекое предназначение. Никто не обращал на меня внимания.
