Я бегло обшаривал своим чутьем дорогу, пытаясь отыскать очки. Смазанная фигура приближалась, алиеноцептивно я ее не воспринимал. Хотя, в отличие от солдат, облаченных в интропозидиумное покрытие, она не выскальзывала из внимания, а просто как-то странно светилась, ставя перед фактом своей непостижимости. Какой-то очередной мутант от Айсберга, но, в этот раз, очевидно, похлеще Гордона…
Наконец, отлетевшие за перевернутую лавку очки прыгнули мне на переносицу, и я, не отрывая взгляда от противника, быстро вылез из обломков автомобиля. Он тоже был в очках, а его глаза заговорщически, с ноткой крохотного снисхождения поблескивали за ними. Немолодой. Длинные, белые, как незапятнанный лотос, волосы развевались по ветру. Одежда же была простой. Простой настолько, что это казалось неуместным. Будто он вырядился в первое, что попалось под руку. Шел он ко мне спокойно и открыто, как навстречу старому другу.
Не мелочась, я обнулил земную инерцию урны, чья тень смотрела прямо на него. Но он будто это предвидел. Властно выставив ладонь, он попросту подавил пытающийся разрастись взрыв. Такого надругательства над физикой не мог представить даже я. Огненный шарик раздувался, бушевал, но тут же укротимо сжимался в тисках сферической воли. Наконец, его нереализовавшаяся энергия взрыва изжила себя, и он потух, растворившись дымком в заснеженном воздухе. И в ту же секунду неведомый противник вытянул в мою сторону пальцы другой руки, между которыми заискрили фиолетовые разряды…
Опомнившись, я с размаху возвел вокруг себя шедевр из непроницаемых электромагнитных полей. Толстые и ветвистые молнии сорвались с его пальцев и, облизнув мою личную ионосферу, таки пробили ее насквозь, заставив тело деревянно вытянуться и затрястись в мучительных конвульсиях. Глаза застлала красная пелена, но сквозь дробь стучащих друг о друга зубов я все равно расслышал его хохот…
– Что… Ха-ха-ха… Что это было вообще… – задыхался от смеха этот человек, вытирая глаза ладонью. Он повел рукой, в воздухе вновь проскочила короткая, злая молния, что вызвала у него новый приступ хохота, от которого его согнуло пополам.
Пытаясь унять дрожь в парализованном теле с подергивающимися от остаточного заряда мышцами, я непонимающе смотрел на своего противника. Я вспомнил эти белые, как кубики сахара в кофейне, брови. Тот самый ублюдок, что развел меня с побегом из города, как дурачка. Но тот был куда моложе, да и черты лица невыразительнее… А у этого был волевой подбородок, длинный, крючковатый нос и хитрые, чуть улыбающиеся глаза…
