Самый счастливый день | страница 17
Прошел немного — и увидел невысокую красную стенку, сложенную из четырех кирпичей. Это была плотина. Возле плотины лежали на боку, словно грелись на солнышке, маленькие кораблики.
Тут их бросили «капитаны», убежавшие завтракать или гулять с мамами и папами.
Петя нагнулся над кирпичной плотиной и стал быстро осматривать кораблики. Они все были похожи друг на друга, как близнецы. И не узнаешь, какой из них твой… Но вдруг Петя вскочил и закричал: «Мой! Мой!»
На борту одного из корабликов он увидел красный газетный заголовок.
7. Слово на борту
— Где же ты был? Ведь мы гулять собрались! — встретили Петю мама и папа. Голос у мамы был не такой, как всегда, а напряженный, дрожащий.
— Я на улицу бегал…
— Зачем же ты бегал? Ведь мы тебе не разрешаем!
— Я больше не буду!.. — произнес Петя свою любимую фразу и быстро прошел в комнату.
Миша рылся за шкафом. «Все еще ищет!» — подумал Петя. И от волнения присел на корточки… Но потом поборол страх, выпрямился, подошел к столу и положил на него свой кораблик.
— Вот… Вот она — твоя газета! — тихо сказал он.
Миша выскочил из-за шкафа и схватил кораблик.
Несколько минут он молчал, словно голос исчез куда-то. А потом сказал:
— Тут же только одна половина… А где другая?
— Ее Димка утопил…
— Как утопил?
— Устроил бурю — и утопил…
Миша уставился на Петю и молчал.
«Уж лучше бы ругал… — думал Петя, — а то молчит!»
Миша положил кораблик на стол и медленно проговорил:
— Так ты, значит, из моей газеты корабликов понаделал?
— Всего только два… — пробормотал Петя.
— А почему сразу не сказал?
— Я… я… ну… побоялся.
И тут словно что-то взорвалось у Миши внутри.
— То, что взял без спроса, — это еще ничего. А зачем же наврал? Ведь я же тебя как человека спрашивал! Побоялся?.. Сказать правду — побоялся? А наврать, значит, не побоялся?
Миша остановился… А потом закричал еще громче:
— Да что ты на абажур-то уставился?! Отвечай что-нибудь!
Петя, и правда, смотрел все время в одну точку: на шелковый абажур, которым была накрыта настольная лампа. Абажур был красный. Но по вечерам, когда горела лампочка, он казался оранжевым. И сейчас, под лучами солнца, абажур тоже был золотисто-оранжевого цвета. А Пете и солнце не помогало. Наверно, не хотело ему помогать. Щеки горели… Мама и папа стояли рядом. Но Петя боялся взглянуть на них.
Наступило молчание. Ох, какая это была неприятная тишина!.. «Хоть бы пришел кто-нибудь! — подумал Петя. — И тогда бы все про меня забыли».
И сразу, будто по его просьбе, раздался короткий звонок.
