Не один Париж, вся Франция сбросила траур.
Французы, казалось, с ума сходили от счастья, расставшись с «королем-солнцем»...
«Король умер — да здравствует король»...
Древняя сакральная формула, пытавшаяся доказать, что монархия живет вечно, меняются лишь носители верховной, богом данной власти.
Но сегодня в эту фразу вкладывали совсем иной смысл.
Умер ненавистный, жадный, жестокий, всем опостылевший тиран. Значит, уже хорошо. Возможны перемены. В нынешней ситуации наверняка. Ведь Людовик XV еще ребенок, а регентом при нем должен стать Филипп Орлеанский.
Вот ему-то, Филиппу Орлеанскому, и аплодировала вся страна.
Герцог Орлеанский, дальний родственник нового короля, слыл либералом и другом философов. Он покровительствовал науке, литературе и искусству. Когда-то он даже публично продемонстрировал свое несогласие с политикой Людовика XIV и вследствие этого находился в опале.
Теперь от него ждали общего изменения правительственного курса. Ждали реформ. Ждали облегчения беспросветно тяжелой жизни.
Конечно, это были напрасные ожидания.
Прошло короткое время, и стало очевидно, что никаких изменений не будет: попав в тиски хронического безденежья, регент и думать забыл о реформах.
Кризис абсолютизма углублялся.
А когда, после ранней смерти регента, к власти пришел глубоко развращенный Людовик XV, многие поняли, что время царствования его прадеда было отнюдь не самой скверной эпохой в жизни Франции...
Все это так. И однако событие 1715 года не теряет своего смысла перед лицом истории. Смерть Людовика XIV, вызвавшая бурную радость миллионов граждан, привела к серьезным сдвигам в сознании людей. Веками накопленные недовольство, сомнения, надежды на лучшее прорвались наружу. Выпустив духа из бутылки, монархия и церковь оказались не в силах загнать его обратно.
И идеологи третьего сословия, которых недаром назовут просветителями, имели все основания утверждать:
— Мрак суеверия и предрассудков рассеивается. Мы вступили в век Просвещения.
...Век Просвещения ознаменовался небывалым расцветом общественной жизни. Если последние годы «короля-соляца» погрузили страну в духовную спячку, если в ту пору люди, боясь шпиков и доносов, прятались и предпочитали помалкивать, то теперь вдруг стали говорить в полный голос, и говорить обо всем.
У библиотеки Мазарини, единственной публичной библиотеки в Пдриже, с раннего утра выстраивались очереди.
Читатели подсказывали журналистам темы, раскрытия которых желали бы на страницах прессы, и не только подсказывали, но и властно требовали их.
