В нижнем жилом этаже храма батюшка открыл начальную церковно-приходскую школу, а также устроил приют для сирот и детей неимущих родителей. Взяв на свое попечение ребенка, о. Алексий старался дать ему приличное ремесленное образование. Девочки из этой школы пели в церковном хоре, а мальчики прислуживали в алтаре. Со своими воспитанниками о. Алексий неоднократно паломничал в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру.
Желая расширить сферу пастырской деятельности, о. Алексий стал посещать находящийся неподалеку Хитров рынок, пользовавшийся дурной славой. Он проводил там беседы с завсегдатаями городского дна. Посещение тех мест пришлось через некоторый срок оставить из-за все возраставшей нагрузки в храме и вызовов на требы в различные концы Москвы.
Молитва о. Алексия никогда не прекращалась. Она наполняла его храм, создавая в нем атмосферу намоленности, которая ощущалась всеми приходившими. На своем примере батюшка показал, что при всем житейском шуме и суете города можно быть далеким от всего земного, иметь непрестанную молитву, чистое сердце и предстоять Богу еще здесь, на земле.
Когда его спрашивали, как наладить жизнь прихода, он отвечал: «Молиться!» Призывал своих духовных чад молиться за панихидами: «Еще раз ты войдешь в соприкосновение с усопшими. Когда же предстанешь перед Богом, все они воздвигнут молитвенно за тебя руки — и ты спасешься». [11]
С самого начала о. Алексий стремился к созданию общины. В то время в обществе, особенно среди тех, кто был неравнодушен к вопросам духовной жизни, витала идея создания монастыря в миру — не прошел мимо этой идеи и о. Алексий. Вот как говорил об этом его сын священномученик Сергий: «Отец Алексий часто говорил, что его задача — устроить «мирской монастырь»... Вовсе не для одних только иноков открыт путь спасения, он должен быть открыт для всех христиан. Надо в миру жить «премирно», пользуясь им, по слову апостола, как бы не пользуясь. Тем своим духовным детям, которые просили благословения на поступление в монастырь, батюшка часто говорил: «Погоди, у нас свой монастырь будет», имея в виду не монастырские стены, а паству — семью, находящуюся под единым духовным руководством и связанную узами любви. В ней каждый человек живет как обычный мирянин и член общества, но в душе работает Богу... Батюшка отец Алексий понял, что надо дать верующим богослужение настоящее, подлинное, не имитацию, не суррогат, а богослужение вечное... И на этом фундаменте батюшка начал приобщать к вечности духовных детей. Берется не практика приходского храма или даже монастыря, но совершается богослужение по тем книгам, по которым оно должно совершаться и совершается изо дня в день — утром и вечером — при изумлении одних, смущении других и, быть может, насмешках третьих... Будничное ежедневное богослужение совершается не потому, что каждый человек должен приходить каждый день, но чтобы каждый знал — в это время совершается богослужение в том храме, где он обычно молится, и, когда ему будет возможно, он сможет всегда туда прийти... Батюшкина задача заключалась в том, чтобы каждый в меру своих сил, своего семейного положения приобщался к той великой школе, которая заложена в богослужении... А затем начинается подлинная духовная жизнь, которой, казалось, не может быть в миру. Батюшка работал над духовными детьми как духовник и старец, он начал ту работу духовного устроения, к которому и раньше стремились многие и которое они получали только в монастыре... Мы можем сказать прямо: мы ощущаем духовную почву под ногами, и ее дал нам батюшка — он... открыл для нас то, что было дотоле закрыто, спрятано в монастыре». [11]
