И плохо, разумеется, что Варвара бесплодна. Ведь они уже три года в браке.
Петру трудно. Сирмийские гусары ведут себя по-свински. Стоит только ему появиться в их компании, они давай острить: «Слушай, Петр, что нового? Поднатужься, брат! Мальчик будет, угостишь!»
Если на пути в Россию оставить супругов наедине, все еще, может, и образуется. Это не первый и не последний брак, который, бог даст, склеится. Но если Варвара останется в Нови-Саде, а Петр уедет в Киев, он, Юрат, думает, что тогда уж ничем дела не поправишь. Жену ни приветами, ни любовными посланиями из Киева в Бачку не удержишь. Женам другое нужно!
И если бы Анна в испуге не закрыла ему быстро рот рукою, крикнув: «Юрат!» — он, вероятно, сказал бы, чем удерживают жен.
Павел все это слушал, но мысли его витали далеко.
Когда Юрат замолчал, он спросил:
— А я-то чем перед ним виноват?
И видно было, что его недоумение искренне.
Анна и Юрат переглянулись.
Павлу и в самом деле не приходило в голову, что Петр мог приревновать к нему жену. Это же немыслимо! Даже малейшая тень не могла упасть на Варвару. Она была сущий ангел. Павел все еще полагал, что Петр возненавидел его из-за переселения в Россию, ревность тут ни при чем. Что случилось с Петром? Ведь он, Павел, держал его на руках, когда они в лодке впервые переправлялись через Саву, и заслонял от глаз мальчика трупы. Никогда, ни одной минуты Павел в Нови-Саде не ухаживал за Варварой Стритцеской, с первых же дней своего поступления в Сирмийский гусарский полк он решил жениться на ее бедной, но красивой и привлекательной родственнице. И теперь этот молокосос смеет называть его подстрекателем! Вот чего он дождался!
Павел, так измучившийся в Вене, сейчас был до того подавлен, что казался намного старше своих лет. На висках у него появилась седина, все отметили это про себя, ничего ему не сказав.
Он сидел, понуро подперев, по своему обыкновению, голову ладонями и слушал Анну и Юрата.
Когда Варвара вернулась, Павел вздрогнул и сказал:
— Пора освободить вам номер. Передай Петру, что я уже позабыл, что он говорил, и завтра все тут происшедшее буду считать пустым сном, не достойным того, чтоб его помнить.
И, даже не взглянув на Варвару, вышел.
Варвара молчала и не стала задерживать ни Анну, ни Юрата. Бросила только, что Петра в трактире нет, ушел, как всегда, поостыть. Вернется как ни в чем не бывало. Ребенок! Сущий ребенок!
Но если он ребенок, то она нет. Она решила, как и Кумрия, уйти от мужа и вернуться к отцу.
