Уратаро достал карту Италии и попытался определить расстояние от Неаполя до Турина.
– Сколько, интересно, мы будем ехать? – пробормотал он.
– Расстояние до конечного пункта нашего путешествия составляет около 180 почтовых льё[19]. Почтовое льё – чуть меньше сухопутного географического и почти вдвое короче морского, лейтенант, – заметил Эномото. – А вот время путешествия может составлять от трёх до четырёх дней. Если не случится дорожных поломок, разумеется…
– Благодарю, Эномото-сан!
Дорога на север Италии, вырвавшись из узких улочек Неаполя, шла практически по-над берегом. Она цеплялась за горные склоны, вилась по серпантину между небом и морем. Порой дорога сужалась настолько, что четвёрка лошадей, хоть и предусмотрительно снабжённая шорами, невольно сбавляла размашистую рысь, прижималась к скалистой неровной стенке. Кони фыркали и высоко вскидывали головы, в то время как левые колёса почтовой кареты катились едва не по самому краю пропасти, столь глубокой, что откуда даже не доносился шум прибоя.
С крыши кареты зрелище было ещё более впечатляющим, буквально царапающим по нервам, и японцы, искоса поглядывая друг на друга, втайне жалели, каждый про себя, что едут снаружи, а не внутри.
Кучер между тем постоянно прихлёбывал вино из оплетённой соломой бутыли, горланил песни и усердно работал кнутом, бодря лошадей. Карета, благодаря его усилиям, катилась довольно быстро. И всякий раз, когда экипаж приближался к очередному крутому повороту, Эномото старался не думать о том, что навстречу может вылететь встречная повозка с таким же полупьяным возницей…
Но, несмотря на вполне реальные опасения, японские путники не могли не отмечать величественной красоты, разворачивающейся вокруг мчащейся почтовой кареты. Пронзительная синева морской поверхности, переходящая у горизонта в более бледные тона, чёткие белые пятнышки парусов – всё это составляло впечатляющий контраст с горной местностью. Бледно-зелёные краски скалистого склона впереди густели, ощутимо синели и словно врезались чётким контуром вершин в небесный купол.
Через три часа безостановочной скачки карета вырвалась в долину. Горы справа немного отступили, а вдоль дороги то и дело возникали и уплывали назад древние захоронения римлян. Кучер заработал кнутом ещё усерднее, задудел в рожок, и карета на полном ходу влетела в распахнутые настежь ворота первой почтовой станции на пути следования. Во все стороны шумно брызнули куры, гуси и козы. Кучер, отбросив кнут, теперь что есть силы вцепился в вожжи, и тяжёлый экипаж, сделав полукруг, наконец остановился, едва не снеся обложенное диким камнем навершие колодца посредине двора.
