Ли, так и не сомкнувший ночью глаз, лежал рядом, затаив дыхание, и считал выступавшие на узкой спине позвонки, веснушки на коже, и звонко отсчитываемые секунды, и глухо ползущие часы, оставшиеся до того мгновения, когда можно будет разбудить ее, вжавшись губами в ухо, сквозь которое просвечивает солнце, и повторить то, что уже было сказано, три коротких слова, длинные, как вечность.
День из жизни
Двух тел благоухающих друг другом
Двух дум в одной не требующей слов
Двух слов в одном не требующем смысла.
Томас С. Элиот
1
«Тррр-ррр-ррр».
Ужасный звук, с которым сверлят зубы свихнувшиеся стоматологи-садисты из фильмов ужасов. Омерзительный, дергающий за все нервные окончания разом.
«Тррр-ррр-рррр!»
Этот звонок Ли выбрал для одного абонента.
— Да, пап? — выдохнул он в трубку, не потрудившись придать интонации даже подобие дружелюбия.
Отец всегда разговаривал с ним первым, а мать после него, поэтому Ли знал, чей голос услышит.
— Привет, боец!
Ли заскрипел зубами с опасностью их раскрошить.
Обязательно так с ним разговаривать? Обязательно к нему обращаться, как будто они снимаются для долбаной социальной рекламы или в сериале о буднях счастливой семьи?!
— Как поживаешь? — осведомился отец с жизнерадостностью, которая всегда казалось Ли наигранной и готовой лопнуть в любую минуту, как воздушный шар.
— Лучше всех, — проскрипел он.
— Чем занимался?
— Спал и видел сны.
— Прости, что разбудил.
— Ничего страшного, — отреагировал Ли с убийственной иронией, он не боялся убивать родителей иронией, те все равно никогда ее не понимали. — «Не дай внедриться мне в сонное Царство смерти». Т. С. Элиот, поэт.
— Что?
— Я говорю: часовые пояса. У вас на восемь часов больше, чем у меня. Пора бы запомнить.
— Постоянно вылетает из головы.
— На бумажке запиши где-нибудь, а? Если уже склерозом накрыло.
— Суров ты, парень, — хмыкнул отец. — Ну, извини старика, закрутился.
Услышав этот выбор слов, подходящий разве что морщинистому заводскому работяге с прокопченным лицом или пожившему свое рыбаку с выдубленной морозом и ветром кожей, уловив эту добродушно-ворчливую интонацию, Ли скорчился, как от физической боли. Ненужные, насквозь фальшивые разговоры с родителями доводили его до белого каления. Он едва удерживался, чтобы не швырнуть телефон об стену.
— Выпала свободная минутка, — продолжил отец. — Мы сейчас с мамой на приеме в консульстве.
На заднем плане в трубке шумела джазовая музыка и журчали голоса. Хрустально звенели бокалы, интимно соприкасался с полированным деревом фарфор, вызывающе цокали по мраморному полу высокие каблуки дорогих туфель и заливисто включался в нужных местах искусственный смех, когда кто-то важный выдавал шутку столетней давности: «Заходят как-то в бар француз, немец и американец, ха-ха-ха».
