И вдруг путник остановился и наклонился к земле, а потом открыл свою флягу. При свете уже склонявшегося к западу солнца капелька увидела лежащего на горячем песке человека с закатившимися глазами и тяжело поднимающейся грудью. Путник посмотрел, сколько воды у него еще осталось, и, видимо, заколебался: воды было мало, а путь еще далек. Но он вспомнил о том, что слышал он от старца на горе и, склонившись, осторожно полил немного воды на горячую голову больного. Тот очнулся и открыл глаза и путник дал ему выпить остальную воду. Больному стало легче. Отдохнув, оба спутника пошли потихоньку дальше и, когда на утренней зорьке им пришлось расстаться, спасенный долго и горячо благодарил своего спасителя и на глазах его блестели слезы — те самые капельки, что тысячу лет тому назад качались на седых волнах Ледовитого Океана, что будили ранней весной нашу Ужву, что спали потом на ледяных глыбах Гималайи… И упала наша капелька слезой в горячий песок и тотчас же унеслась опять в небо, радостная, что она видела такое на маленькой земле…
Где была она потом, не знаю. Может быть, заливала она пожары, может быть, сверкала в светлых волнах Генисаретского озера, когда на берегу его говорил рыбакам Христос, может быть, грозным наводнением разливалась по земле, разрушая труды людей. Но не думай, что этим она делала злое дело: только при большой беде-то и обнаруживается человек по-настоящему, как это было в жаркой пустыне, когда путник спас нашей капелькой умиравшего от зноя человека, спас, жертвуя, может быть, своей жизнью… Так что капелька служит красоте жизни даже тогда, когда на первый взгляд и несет она за собой злую беду… Она бывала везде за свою долгую жизнь, она видела все, пока, наконец, в синей туче не прилетела она в наш сад и не повисла на ветке черемухи… Ах, да она уж упала!.. — сказал дед, заметив, что зеленой капельки на ветке уже нет. — Она уже ушла делать другое дело. Вероятно, ее уже пьют теперь корни черемухи и скоро она нальется черной ягодкой. Ягодку эту склюет дрозд-рябинник, она обратится в нем капелькой крови и он унесет ее осенью с первыми морозами на далекий юг и она увидит, может быть, Нил и пирамиды фараонов. А, может быть, эту ягодку съешь ты и капелька эта загорится в твоем мозгу теплой, хорошей мыслью, которая заставит тебя почувствовать твое родство со всеми капельками, со всеми дроздами, цветами, комарами, людьми и облаками… Отчего так радостно нам это сияние солнца? Отчего так мил нам этот поющий лес? Оттого, что все родное, все зовет одно другое, все любовно перекликается… Ах, как хорошо, как упоительно пахнет ветром и лесом!.. Правда?»
