— Согласны? Затем пункт второй: где же пока пристроить вашу невесту? Вы говорите, что Ахмаровы ближайшие родственники ей? Знаю их и думаю, что с ними нам каши не сварить: люди помешаны на своем высоком роде и нос держат высоко. Взять меня? Рад бы всей душой, но мое положение педагога обязывает меня к большой осторожности: начальству это может не понравиться. И потому, может быть, следует нам утречком постучаться к нашим толстовцам, к Павлу Григорьевичу. Он живет хоть и серо, и неуютно, и с большой натугой, но человек он совсем свободный и ни с чем и ни с кем не считается… А там видно будет…
Так и порешили. И Сергей Иванович, горячо пожав руку старика, поплелся на постоялый двор Морозихи на Дворянской, где он всегда оставлял свою лошадь при редких приездах в город. Там, в жарко натопленной и закопченой комнате для приезжающих он продремал до утра и к восьми, по уговору, был у Юрия Аркадьевича. Нина давно уже встала, тихо как мышка, прибралась в своей комнатке и теперь сидела, взволнованная, у окна в ожидании решения своей судьбы. Горячо и стыдливо она обняла своего возлюбленного и, вся вспыхнув, торопливо отстранилась от него, когда за дверью послышался предупреждающий кашель старика. И поговорив немножко и нескладно. — все были смущены, — Сергей Иванович с Юрием Аркадьевичем направились к Павлу Григорьевичу, который жил совсем недалеко.
В неуютной, неопрятной, нестерпимо унылой столовой, полной невоспитанной, горластой детворы, вкруг нечищеного самовара тотчас же началось совещание, в котором приняла участие и жена Павла Григорьевича, Вера Александровна, худосочная, неопрятная женщина с жиденькими волосенками и дурно пахнущим ртом. Основные положения супругов — они были удивительно единогласны, — были очень ясны: с одной стороны нужно, конечно, помочь ближнему, — раз, важно вырвать молодую душу из монастырского застенка — два, но с другой стороны Сергей Иванович, поселяя Нину Георгиевну у них, имеет в виду, главным образом, сочетаться с ней в близком будущем законным браком….
— То есть, другими словами, оказывая ей приют у себя, мы тем самым будем сознательно способствовать законному браку, то есть, укреплению тех суеверий, которые так угнетают человечество… — подняв на гостей свои унылые, унылые глаза, резюмировал Павел Григорьевич.
— Да… — кивнула головой Вера Александровна.
— И потому с очень большим сожалением, верьте, но мы должны в вашей просьбе вам отказать, — заключил Павел Григорьевич. — Ибо, поступить иначе значило бы прежде всего нарушить свои принципы, которыми мы так дорожим…
