После обеда Ваня сразу ринулся к змею, оставленному под охраной Петро, Марья Семеновна стала тут же, около мальчика, примащиваться варить яблочное варенье, Сергей Иванович ушел к себе дописывать свою статью для «Вестника Лесоводства» — что-то не ладилась она! — а Иван Степанович прилег отдохнуть. В три часа, оставив свое варенье, — а какое оно выходило! — Марья Семеновна начала, как обычно, усиленно передвигать стулья в передней и ронять нечаянно щетку с полки. Иван Степанович умылся, выпил наскоро два стакана чаю, с помощью Марьи Семеновны облачился в свои охотничьи доспехи и, взяв своего старого Франкотта, вышел на крыльцо, где его ждал уже совсем готовый сын с «Гленкаром» и Гаврила с «Краном» и «Стопом». Собаки, увидев старого хозяина, засеменили ногами, стали нервно и громко зевать, а «Стоп» сердито залаял, что все идет так медленно. «Рэкс» стоял на террасе и печально смотрел на эти сборы. Знакомая штука! Сейчас начнется беснование этих вертлявых собачонок по грязному болоту, неприятный треск выстрелов и опять беснование — придумают же такую чепуху! И, вздохнув, «Рэкс» печально побрел на свой половичек, покружился, лег, почавкал губами и закрыл глаза…
Охотники, приятно возбужденные, веселые, спустились к реке и на своей пахнущей смолой лодке поехали на ту сторону. Собаки от нетерпения дрожали мелкой дрожью и глаза их уже загорелись зеленым огнем. А над задумчивой лесной рекой сиял золотой августовский день и яркими свечечками горели вдали над зубчатой стеной леса кресты монастыря. Лодка тупо ткнулась в мокрый песок.
— Ну, кто куда?
— Вы идите направо, а я туда… — кивнул Сергей Иванович в сторону далекого монастыря.
— Лучше бы наоборот… — сказал отец. — Сюда бекаса больше будет, а я стал, брат, уже стрелок горевой…
Но Сергей Иванович настаивал на своем: все равно, пусть «Стоп» позабавится, как следует, а он, может, в «Угор» заглянет. И как только, пожелав по обычаю друг другу «ни шерсти, ни пера», охотники разошлись, Гаврила задумчиво заметил:
— А у Сергее Иваныча на душе большая забота какая-то…
— Ну? Почему ты так думаешь?
— Да вы поглядите, то и дело с охоты с пустой сумкой приходит… Да и стреляли-то они разве раньше так, как теперь? Нет, что-то грызет их…
— Да что же у нас в лесу может грызть? Живем, как в скиту…
— Может, по супруге тоскуют… — тихо сказал Гаврила.
Они подошли к первой, узкой и длинной, мочежине.
— Надо спускать, Иван Степаныч…
— С Богом…
Гаврила спустил «Стопа». «Ирак» понял, что его еще не пустят теперь, под атласной кожей его прошла напряженная дрожь и лицо стало грустно. А «Стоп» потрещал ушами, вывалялся в траве и с еще более зелеными глазами снова стал лаять на хозяина.
