Сухой июльский ветер сдувал розовую пыль с битых кирпичей.
Щеблонов и Борецкий шли через пустырь, срезая путь к автобусной остановке. Они возвращались с пляжа. Хорошо искупались, позагорали. Борецкий обгорел совсем, а Щеблонову напекло голову.
Рыжая кошка метнулась у них из-под ног и нырнула в Трубу.
Щеблонов подумал: откуда здесь эта огромная Труба? Вроде бы нигде поблизости ничего не строили, не ремонтировали, канав не рыли.
А Труба просто огромная.
С мокрым полотенцем на голове, похожий на бедуина, Щеблонов щурил глаза и едва передвигал ноги.
Борецкий обмахивался журналом «Смена».
На дребезжащем велосипеде по пустырю катался в шортах и маечке какой-то пятиклассник с пионерским галстуком на голой шее. Катался и дыркой в зубах шепеляво так насвистывал «Взвейтесь кострами…».
Далее в рассказе следует пространное отступление, где говорится о трудном детстве Борецкого и о невыносимой юности Щеблонова, воспоминания о которых попеременно возникают в их головах.
Щеблонов и Борецкий остановились, разглядывая Трубу.
— Гляди-ка, — сказал Щеблонов.
Труба была большого диаметра. На полусогнутых и опустив голову или сильно наклонившись вперед, в нее вполне мог бы войти человек среднего роста.
Она была длинная, но не прямая, а слегка загибающаяся в сторону. Поэтому, когда Щеблонов заглянул в нее, он не увидел дневного света на другом ее конце. Он вообще ничего не увидел — внутренняя поверхность Трубы терялась в кромешной мгле.
— Здоровая, дура, — сказал он, поправляя сползающее на глаза полотенце. На таком солнцепеке жить не хотелось, и глубокая тень в жерле трубы манила его.
— Ничего себе, — сказал Борецкий, встал к Трубе и, замеряя ее диаметр, показал пальцем ниже своего носа. — Без малого 170.
— А в длину? Метров 20?
Борецкий пошел мерить Трубу в длину.
— Без малого 25! — крикнул он, дойдя до ее конца.
Щеблонов шлепнул по Трубе рукой и почувствовал всей ладонью ее ответную едва заметную дрожь. Или это только казалось ему. Словно воздух пел в трубе басом.
Он наклонил к Трубе голову и позвал:
— Кис-кис… Борецкий, стой там. Сейчас она к тебе выбежит.
— Что? — не расслышал Борецкий.
— А-а-а! — вдруг дико заорал Щеблонов, пугая спрятавшуюся в Трубе рыжую кошку. Он поднял с земли обломок кирпича и застучал им по Трубе.
Пионер, резко вывернув руль, чуть не упал со своего велосипеда.
— Ы-ы-ы! — крикнул в Трубу с другой стороны Борецкий, окликая Щеблонова. — Пошли, вон наш автобус едет.
— Подожди. — Щеблонов затянул потуже полотенце на голове. — Счас я выйду к тебе. Труба зовет. — И вошел в Трубу.
