Полковник был занят самым мирным делом – он шинковал капусту, которую его жена Зинаида Ивановна солила и квасила на дому по лучшим русским рецептам в тридцативедерной бочке, специально привезенной из родной деревни дипломатическим багажом. Злые языки утверждали, что Зинаида с выгодой продает эту капусту, а также домашние соленые огурцы через магазин военной миссии, куда после развала Союза открыли доступ эмигрантам, охочим до русских деликатесов. Но у солений паспорта нет, а докапываться, действительно ли полковничиха завела свой крестьянский бизнес в самом центре Парижа, никто не стал. Времена переменились, и стукачи поутихли. В посольстве решили – пусть солит. Уж слишком хороша была капустка, и огурчики шли под водочку изумительно.
Весть, которую сообщил Кротов, заставила Сеточкина моментально отмобилизоваться. Он вымыл руки, оделся и пошел в шифровальную. То, что о нем вспомнил сам Шеф, его больше насторожило, чем порадовало. Сеточкин никогда не забывал старую армейскую мудрость, согласно которой самая длинная кривая короче прямой, на которой стоит начальство.
Кротов протянул полковнику листочек с телеграммой, закодированной его личным кодом. Прочитав послание из Москвы, Сеточкин вызвал майора Семена Лютого, дежурного по миссии, и, когда тот появился, сказал ему:
– Сейчас сменись, Семен, а завтра в 12 дня встретишь рейс из Москвы. Приедут двое наших, ну ты их знаешь. Шеф присылает Забойщика… Из Руасси отвезешь их в Манг к нам на дачу. Ну, а там действуй по обстоятельствам…
Лютый не стал задавать лишних вопросов. Он знал Забойщика еще по «Альфе», когда их группу выбросили в Афгане брать дворец Амина. Забойщик был профессиональным киллером. Он первым ворвался в кабинет Амина и убил его в своем «фирменном стиле» – пулей в глаз. Если его присылают, значит, для кого-то такую пулю он уже заготовил.
Когда Лютый ушел, Сеточкин сел за компьютер, открыл нужный файл и вывел на экран фотографию. На него смотрела удивительно красивая блондинка, чем-то напоминавшая Шерон Стоун. Он вновь вызвал шифровальщика и передал ему фотографию блондинки и бумажку с одной фразой: «Гостей встретит Чистильщик».
– Отправь это моим кодом, – сказал он. – Зоркому.
– Что-то стряслось? – спросил Кротов.
– Выполняй, Игорь. И не вздумай болтать, – отрезал Сеточкин, прекрасно понимая, что бабий телеграф действует по своим законам, куда более сильным, чем все инструкции о хранении государственной тайны вместе взятые.
