Опершись на стол, Спешнев тяжело встал.
– Мама! – воскликнула графинюшка.
– Прошу вас, Семен Павлович, сядьте! – поспешила графиня. – И вас, Платон Сергеевич, тоже прошу. Забираю свои слова обратно, была не права.
Я вопросительно посмотрел на Спешнева, и увидел, как тот подмигнул. Ай, да штабс-капитан! Думал, что обиделся, а он, оказывается, свою партию вел. Жук! Но умный.
Я вернулся за стол.
– Не сердитесь, Платон Сергеевич, что сказала плохо о вашем батюшке, – продолжила графиня. – Я его не знала, но, думаю, что достойный человек, коли сына в любви к Отечеству воспитал. А зла я на местных Друцких, с коими вела тяжбу из-за земель. Попили моей кровушки, прощелыги! Как супруг умер, так и кинулись тягаться. При Юрии Никитиче слова сказать боялись, а тут осмелели. Чуть ли не половину земель хотели оттяпать, какими-то грамотами в суде трясли. Только не вышло. Все, что матушка Екатерина Юрию Никитичу пожаловала, то за его наследниками и осталось. Воля императора – закон! – она потрясла пальцем.
– Еще хочу сказать о Платоне Сергеевиче, – встрял Спешнев, сообразив, что разговор сворачивает в опасную сторону. – Человек он многих талантов. Стихи сочиняет, егеря его песни распевают. Да и сам голосистый.
– Я слышала, – подключилась графинюшка. – Голос у Платона Сергеевича красивый.
– Спойте нашим очаровательным хозяйкам, Платон Сергеевич! – предложил Спешнев. – Аграфена Юрьевна вас слышала, а вот Наталья Гавриловна – нет.
– Аккомпанемента нету, – развел я руками. Нужно поломаться. А то сразу им…
– Гитара сгодится? – спросила графинюшка. – У меня есть.
– Прикажите принести, – кивнул я.
Спустя минуту у меня в руках оказалась гитара, к слову, нормальная, шестиструнная. Семь струн на гитаре появятся много позже – и в России. Это я вам как бывший ученик музыкальной школы говорю. Гитара походила на ту, что некогда была у меня, но сделана качественнее – по деке и грифу видно. Я пробежался по струнам, подкрутил колки, настраивая. Наверное, графинюшка музицировала и сбила лады.
– Песня французских вольтижеров[45], - объявил я слушателям. – Перевод на русский язык мой.
Вру и не краснею. Кажется, уже в привычку вошло.
– Отшумели песни нашего полка,
Отзвенели звонкие копыта,
Пулею пробито днище котелка,
Маркитантка юная убита…
В свое время из-за этой песни возник спор об авторстве. Стихи сочинил Булат Окуджава, а мелодию, вроде как, Берковский – даже не знаю – был такой популярный бард в СССР. Пели ее оба, и назвалась она «Старинной песней русских солдат 12-го егерского полка». Но объявить так я не решился: не соответствует исторической правде – это раз. Во-вторых, песня антивоенная и не соответствует настроениям в обществе. В России – взрыв патриотизма, эмоции зашкаливают. Выпихнутый наконец из армии Александр I отправился в Москву, где его ждал восторженный прием жителей. Пожертвования на борьбу с захватчиками польются полноводной рекой. В считанные месяцы соберут свыше 100 миллионов рублей – больше годового бюджета страны. Отчего же тогда я выбрал эту песню? Красивая…
