И все это - такое далекое и становящееся все отдаленней и сказочней, принадлежащее миру архивов и музеев, покрытое саваном все более глубокого забытья, под которым копаются немногие, самые ярые фанатики. 8 мая 1873 года Максимилиан Герымский так писал Казимежу Эпплеру о смерти и забытье:
"Когда горсть земли падет на крышку гроба, подумай, что никогда не было у тебя брата, никогда не целовала тебя мать, ничего никогда не было. В такое невозможно поверить; так подумать никто не сможет, и все же, пройдет, самое большее, года два, и черты в памяти затрутся, и воспоминания сменятся свежими событиями или, хотя бы, новыми мыслями - и что же останется? - фотография на стенке или в альбоме, весьма редко похожая на живое лицо."
Так пусть же вспомнятся нам две живые личности, у которых я позволю говорить две взаимно враждебные страсти, вместо того, чтобы по-ученому описывать все то, с чем они сопоставляются, и из чего родилась картина Герымского. Двое ближних с разных сторон баррикады, двое одинаковых людей, верующих в правоту, законность и богобоязненность собственного поведения, Возможно, это над всеми нами насмехается "старая ведьма", ибо наши владения добра и зла, которые мы проходим, стремясь к ним, ничего не стоят в пучине истории, не существенны и не нужны?
Возьмем полное "М" и полное "W", чтобы еще раз обосновать название этой книги. Вот они: Михаил Николаевич Муравьев (в польском языке "Николаевич", как и в украинском, начинается с буквы М - "Миколайович", так что автор действительно нашел полное "М" - прим. перев.) и Виктор Вишневский (Wiktor Wiśnewski). Легендарный, ненавидимый поляками "Вешатель", жестокость которого будила испуг даже в Петербурге, и один из рядовых повстанцев. Палач и герой, или же – если поглядеть с другой точки на карте - успешный и умелый усмиритель и преступный мятежник. Как раз над этим-то и смеется История, которой известны их дневники, относящиеся к 1863 году. Но пусть вспоминают.
Попеременно. Первенство мы отдаем, по праву победителей, любимцу и воспитаннику Александра, того доброго царя, который вот что сказал полякам о себе и "Вешателе":
- Вы желаете защищать Польшу, ее права и обиженное население? Прекрасно, я же буду защищать собственные интересы. Я дам в морду праву народов, а в качестве кулака воспользуюсь человеком, состоящим из римского проконсула и татарского хана. Он сможет дать в морду законам как божеским, так и человеческим. Вы обвиняете меня в бесправии и жестокости? Таких, что теперь увидите, вы не видали еще никогда! И с этого момента уже никто не возьмет слова, лишь "M" и "W".
