Но тут же он испугался, что его сочтут хвастуном, и добавил почти виновато:
— А кроме того, в нашем доме, кроме меня, все равно нет никаких мальчиков.
— Тогда другое дело, — сказала женщина. — Распишись вот здесь.
А потом она дала Мальчику ящичек, обшитый серой парусиной.
В ящичке что-то постукивало. Словно кто-то маленький и живой хотел выбраться на волю, но не решался поднимать большой шум.
Мальчик шагал домой по набережной. Он шел быстро, но еще быстрей вырастало его любопытство. И он не выдержал. Смахнул с причальной тумбы снеговую шапку, сел и стал разламывать ногтями сургучные печати.
Потом вспомнил про ножик. Этот ножик ему подарила та самая девочка, которая потом писала письма. Острым лезвием распорол Мальчик материю и оторвал фанерную крышку.
В ящике было что-то непонятное, завернутое в газету. А сверху лежало письмо…
Из переулков и густых скверов уже ползли к реке сизые сумерки, но здесь, на берегу, светил фонарь.
Мальчик разорвал конверт и развернул лист. Письмо было от Мартыныча. Крупными аккуратными буквами старик писал про свою нынешнюю нехитрую жизнь. Писал, что живет в деревне, где над острыми крышами поднимается, как синие свечки, теплый дым, а во дворах спят под снежными шубами перевернутые рыбачьи баркасы. Рассказывал, что мастерит соседским ребятишкам ветряные мельницы и кораблики.
«…А самый лучший кораблик я сделал для тебя, Мальчик. Паруса я смастерил из тонкой блестящей жести. Мне принесли ее ребята, они делали из этой жести красивые фонарики и цепи для школьной елки. А корпус я выстругал из куска шпангоута нашей баркентины. Ты ее помнишь?..»
Пошел снег. Маленькие быстрые хлопья. Их тени пролетали по письму. Мальчик читал:
«Ты обрадуешь старика, если напишешь хотя бы маленькое письмо. Но, может быть, ты и не напишешь. Я не сержусь. Ведь у мальчиков так много дел, что бывает совсем не до писем. Главное то, что ты есть на свете. Я вспоминаю тебя, и мне хорошо. Живи, смейся и никогда ничего не бойся…»
Мальчик вынул сверток и сорвал газету.
Кораблик был — как сказка. Крутобокий, легкий, с узорами на высокой коричневой корме, с выпуклыми сверкающими парусами. Он оказался размером с голубя и был похож на птицу.
В общем-то все парусники похожи на птиц. Но этот был как настоящая живая птица, севшая Мальчику на ладонь.
— Здравствуй, — шепотом сказал ему Мальчик.
…Ящик и обрывки газеты он закинул в сугроб, письмо спрятал за пазуху, а кораблик так и понес в ладонях.
