А сгоряча Борислав забыл, что он оскорбляет не одних прямых противников своих, но в то же время вооружает против себя весь новый город. И народ в нем вспыхнул, только что разошелся об этом слух; хороводы расстроились, густая толпа обступила Гостомысла; а он кланялся в пояс Богомилу, прося его прощения за обиду. Один из толпы, горячая голова, по имени Вадим, крикнул: «Но кланяйся, старец! Не надо!» И весь город загремел тоже самое «не кланяйся!» Это значило, что вече берет дело на себя и расправится с оскорбителями. Старшина повиновался, выпрямился, поправил на себе шапку из черных соболей с красным верхом из цареградского шелку и велел к завтрему готовить ладьи. Кто-то крикнул было, что можно бы и сегодня снарядиться, но старшина повторил приказ, и спорить никто не смел.
К счастью Ловати, в новом городе было несколько молодых людей, приехавших из-за озера на праздник. Они видели, что роду их грозит великая опасность; некоторые бросились в лодки и поплыли домой, чтобы повестить своих и успеть спасти что можно; другие видели, что врагов будет много, и с полуночи и с полудня, кинулись вниз по течению, подбивать тамошний род против Новгорода; третьи имели знакомства и связи с Весью, народом белоглазым, жившим от верховьев Мсты до Белоозера; несмотря на дальний путь и боясь, что ссора пойдет надолго, они пустились по Мсте, отыскивать союзников между Весью. Но большая часть молодых людей торопилась прямо домой через озеро. Они гребла изо всех сил, как будто новгородцы уже сели в свои лодки. Когда они выбрались в озеро и уже можно было поставить паруса, лодки сблизились и пошли разговоры.
— Вишь, как осерчали! — говорил один.
— Разорят, братец ты мой, и дохнуть не дадут! — замечал другой.
— А все этот Борислав, козлиная борода! Расходился на старости лет, а как-то придется расхлебывать?
— И ведь пособить-то некому: разве на Шелонь удариться?
— И то! Шелонь молодцы, народ озерной, как и мы, конечно нашу руку потянут, а на них новгородцы-то не очень горячо ударят, потому что за Шелонью Псков стоит: сила!
— Дело! Заворачивай, ребята, в Шелонь! У кого там есть рука?
Крутым поворотом рулевого весла две пары взяли на запад, в устье Шелони, впадающей тоже в Ильмень.
В одно время с Бориславом, плывшим домой не торопясь, в устье Ловати вошли и лодки вестников войны. Старшина-князь сначала не верил, потом говорил, что это все хитрость Богомила, что это он сумел поднять на него новгородцев. Но когда ему рассказали как было дело в Новгороде, он понял, что Гостомыслу нечего было больше делать, как велеть готовить ладьи.
