Богомил отвечал:
— Ради шелонского князя и рода его, мы позабыли, за что проливалась кровь, а кто старое вспомянет, тому глаз вон. Из рук отца Крока принимаем мир и братскую дружбу на веки веков.
Тут он снял шапку и поклонился. В то же время захлопали в ладоши и закричали все люди на берегу и на лодках. Берег ожил; лодки гостей торопливо приставали к стрелке, и бывшие враги, дав слово не вспоминать старого, смешались в дружную толпу.
Старый Крок был принижен, когда просил мира; но как только обряд кончился, он занял принадлежащее ему и по старшинству, и как гостю, первое место. Богомил с поклоном вручил ему жертвенный нож, когда они подошли к костру, где приготовлены были жертвы. Кругом толпился народ. Князь Крок затянул жертвенную песню, в которой славил обоих Сварожичей и просил их принять жертвы и передать их Перуну. Старики подхватили, а за ними грянул весь народ хором. В то же время хоровод медленно подвигался кругом, в направлении солнца. Когда жертвы были убиты и сложены на костер, оба старшины подожгли его с двух сторон и вместе с прочими стариками пали ниц перед огнем.
На другой день князь Крок простился с князем Богомилом и спешил в Новгород, который тоже ждал мира. По Ловати посольство спустилось благополучно, но на озере сильная буря разметала лодки, едва не потопила и сильно измочила пловцов. Старый Крок, весь мокрый, проделал и в Новегороде то же самое, что на Назье; но Гостомысл держал себя лучше Богомила: он не только отвечал на все поклоны старца, но еще раньше его снял свою шапку и ниже его кланялся. На крутой берег поднялся Крок, не останавливаясь и не переставая разговаривать с хозяином. Тут узнал он, что в Новегороде собралось много старшин соседних родов, чтобы обсудить несколько важных вопросов.
Незадолго перед тем в порогах Волхова явился гонец с устья Ловати — требовать помощи против Новгорода и Назьи. За тем же самым гонец был на Мсте и поплыл выше — поднимать другие роды все на Новгород и хотел пробраться дальше, в Весь, на Белоозеро. Князья-старшины с вооруженною стражею решились сами побывать в Новегороде и посмотреть что и как. В то же время пришли послы из Пскова просить защиты против Изборска, который стал отбивать у псковичей всю озерную торговлю с Чудью и с Наровой. Случайно столкнулись они тут же с послами из Ладоги, с самого устья Волхова. Эти пришли просто за хлебом, потому что у них весь озимой посев в прошлую гнилую зиму вымок, так что урожая нельзя было ждать никакого. Так стариков собралось много, и было о чем потолковать. Особенно приятно им было толковать с Гостомыслом, потому что это был человек приветливый, сговорчивый, уступчивый, примирительный; он любил порядок и терпеть не мог крутых мер. Не раз соседям случалось выбирать его посредником в очень важных делах и нередко удавалось ему помирить несогласных. И старшина-князь любил давать суд соседям, а его род, новгородцы, гордились своим князем. Соседние финские племена, Чудь, на невском устье, и Весь, на Белоозере, считали его верным и надежным советником; и дальше к югу, по великому пути «в Греки», в Кривичах, в Смоленске и Полоцке, его имя произносилось с уважением.
